– Вы о чем, Михаил Юрьевич?
– Говори, Буревич, зачем на прием записывался? – прохрипел министр. – Ведь не я же тебя вызывал? Так?
– Так…
* * *
– Дядя Леша! Дядя Леша Гусин к нам пришел!
– Входи, дядя Леша Гусин, – улыбалась Елена Афанасьеу. – Входи, мы тебя всегда очень рады видеть. Дети, не прыгайте в коридоре. Дайте дяде Леше Гусину раздеться.
Гусин повесил в прихожей пальто, раздал мальчикам по конфетке, которые всегда водились у него в кармане, поскольку бросал курить, без единого слова быстро обошел квартиру, осмотрев ванную, кухню и обе комнаты, затем вышел на балкон и на некоторое время остался там, задержав свой взор на Дорогомиловском рынке, который располагался чуть ли не рядом с домом, где проживала семья Афанасьеу.
Быстрые обходы квартиры он делал всегда, если появлялся у кого-нибудь в гостях. Изучение уклада и, следовательно, характеров потенциальных противников являлось частью тактики, которую он перенял у Апокова. На данный момент супруги Афанасьеу не могли быть его противниками, наоборот, он смотрел на них как на союзников. Но время идет, и кто знает, что творится в голове у черноглазой улыбчивой Елены, и на сколько хватит выдержки у казака, которого он сегодня отправил в Суздаль против его желания.
Елена, хорошо знавшая повадки мужниного шефа, не стала выходить на балкон, предоставив почетному гостю возможность постоять одному и собраться с мыслями. Не дала выйти на балкон и детям, которым хотелось пообщаться с другом семьи, более того, на всякий случай отправила их в маленькую комнату. Минут через пятнадцать Гусин вернулся с балкона, сел на диван и строго посмотрел на Елену.
– А что же ты детишек в маленькую комнату завела? Давай их сюда… Давно не виделись…
– Дети, идите сюда! Идите сюда к дяде Леше Гусину. Он о чем-то хочет с вами поговорить!
Ребятишки выбежали из детской комнаты. Гусин с каменным лицом приветствовал двойняшек, все так же сидя на диване.
– Ну и где ваш папа?
– Он, дядя Леша, в Судз… в Суздал уехал! – наперебой докладывали дети, с трудом выговаривая слово «Суздаль».
– В Суздаль, значит… а зачем? – все также без улыбки продолжал расспрашивать Гусин.
– А там фестивал амина… анимации! – наперебой докладывали дети, с трудом выговаривая слово «анимация».
– Вот так, значит, – хмыкнул Гусин. – А вас он почему с собой не взял? Анимация – это же мультики. Интересно.
– А нас он с мамой оставил.
– С мамой, значит. – Гусин повернулся к Елене. – Ладно, мама, пойдем с тобой на кухню побеседуем. Скажи детям, пусть бегут играть в маленькую комнату.
– Дети! Дети! Бегом играть в маленькую комнату и не шумите! А мы с дядей Лешей Гусиным будем разговаривать на кухне.
Зайдя на кухню, Гусин присел на стул и опять замолчал, словно не он, а его пригласили для беседы. Елена уселась напротив и, в свою очередь, терпеливо ждала, когда уважаемый гость заговорит.
– У вас вроде квартира маленькая, – наконец, начал Гусин, продолжительно вздохнув, – а шкафов столько, что и двух шагов пройти нельзя, чтобы не зацепиться… И люстры низко висят. Я уже несколько раз ударялся лбом.
– Ну так у тебя рост какой! – льстиво засмеялась Елена. – Не сравнишь с нашими росточками. Я вон невысокая и у мужа метр шестьдесят один.
– Метр шестьдесят один?
– Да. Хотя может и подрос чуть-чуть, давно не мерялись.
– Не мерялись, – опять задумался Гусин. – А когда вы в последний раз мерялись?
– Давно. Я уже не помню. Наверное, еще до свадьбы.
– До свадьбы, – медленно произнес Гусин, раскладывая слова на буквы, как будто бы для себя устанавливая смысл сказанного. – А свадьбу справляли где?
– В ресторане. Еще до отъезда в Арзамас.
Вопросы должны были удивлять Елену, поскольку они вряд ли имели отношение к разговору по существу, однако, зная повадки мужниного шефа, она продолжала аккуратно отвечать, приготовившись к эмоциональному взрыву, который мог последовать вслед за вопросами. Об этом в конторе было известно всем. Вызвав к себе в кабинет сотрудника, Гусин мог целый час беседовать о какой-нибудь сторонней ерунде, например, как правильно готовить прикормку для налима или о том, какими дураками были румыны в девятнадцатом веке, усыпляя таким образом бдительность подчиненного, а потом вдруг резко, с криком переходил к нужной теме, приводя ошарашенного собеседника в беззащитное состояние, выуживая таким образом информацию, которую в другой обстановке не удалось бы получить.
– Ну и кто был на вашей свадьбе? – Гусин встал, уже не глядел на Елену, а повернулся к посудному шкафчику.
– Кто был на свадьбе… – Елена честно попыталась вспомнить всех, кто был на свадьбе. – Родители, конечно же, были, мои из Липецка, Сашкины с Кубани… Оля с Надей, мои одногруппницы, мужнины одногруппники, Андрей, Павлик, Макс Пилых, Пархоменко, Саныч…
– Саныч? Кто такой Саныч? – живо переспросил Гусин, рассматривая какую-то пластмассовую тарелку, взятую из шкафчика. – Что за Саныч?
– Ну Саныч и Саныч. Вместе с моим мужем учился. Вообще-то его Сергеем зовут.
– Сергеем зовут… А Саныч, наверное, отчество? – Гусин переключил внимание на газовую плиту, на Елену по-прежнему не глядел.
– Нет, Саныч – это не отчество, – терпеливо отвечала Елена. – Его отчество – Сергеевич. Он – Сергей Сергеевич. А зовут его все почему-то – Саныч.
– Может, фамилия такая?
– Нет.
– Но как же это так? – не отступал Гусин, по-прежнему не глядя на Елену. – Имя – Сергей. Отчество – Сергеевич, а зовут – Саныч. Я не понимаю.
– Да вот так вот зовут, и все, – вздохнула Елена. – Привыкли, Леша.
– Как это привыкли? – Гусин зачем-то зажег плиту, а потом потушил. – Разве можно к такому привыкнуть? Родители дали человеку имя – Сергей. Отчество у него Сергеевич. В паспорте у него записано: – Сергей Сергеевич, так?
– Так.
– А зовут – Саныч! И ты говоришь, что к этому можно привыкнуть?
– Леш, а Леш, – Елена Афанасьеу закуталась в кофточку, словно защищаясь от возможной атаки, – зачем тебе понадобился Саныч? Мы с мужем его не видели вот уже десять лет. К нашим делам он никакого отношения не имеет. Ты его не знаешь. Зачем тебе Саныч?
– Мне? Саныч? Мне ваш Саныч не нужен. – Гусин прекратил баловаться с плитой и резко повернулся к Елене. – Это ваш друг. Это вам с мужем разбираться, почему человека с именем Сергей Сергеевич зовут «Саныч». Обещаете, что разберетесь?
– Обещаем.
– Ах, обещаете… – Гусин подошел к Елене вплотную. – Обещаете, значит… Ты за себя обещаешь или за вас обоих с муженьком?
– За обоих.
– И что, я по-прежнему должен верить, что вот ты вот так за своего казачка можешь обещать?! – Гусин показал пальцем в окно, словно бы там, среди прилавков Дорогомиловского рынка, мог прятаться ее муж. – Кто-то мне обещал, что детей в Суздаль в командировку с собой возьмет?! Да! Обещал! А они почему-то здесь, под ногами болтаются! Вон, в стеклянную дверь уставились!
