Размяв кисти рук, я смочил пересохшее горло, посмотрел на Савельева и спросил:
— Ты доволен?
Он кивнул:
— Скажем так, удовлетворен.
— И что дальше?
На губах следователя появилась улыбка:
— Мы хотим предложить тебе работу.
— Кто это «мы»?
— Верные слуги князя Людоты, правителя Каменца. Можешь называть нас сыщиками, как это принято в Каменце, хотя мне больше нравится название Тайная канцелярия.
— Что за работа?
— Станешь моим агентом.
— Типа секретным сотрудником?
— Ага.
— Отказаться, я так понимаю, нельзя?
— Верно.
— Работа в Каменце или за его пределами?
— Пока вне пределов княжества.
— Допустим, я соглашусь. Но есть один момент, который нужно сразу прояснить. Вы не сможете меня контролировать…
— Отличный вывод. — От избытка переполнявших его чувств Савельев хлопнул ладонью по столу. — Я в тебе не ошибся. Ты точно выделил один из ключевых аспектов — контроль; значит, соображаешь нормально. Ходить вокруг да около не стану. Объясню ситуацию просто. Ты не житель Каменца, и нам тебя прижать нечем. Семьи нет, бизнеса нет, вкладов в местные торговые сети или производства нет. Мотивация служить на благо Каменца и князя отсутствует. Однако у тебя нет мотивации служить кому-то другому. Например, ведьмакам, алексеевцам, зеленогорцам или преображенцам. Ты просто катишься по жизни и надеешься пристроиться на Кромке. Желательно с комфортом. Правильно?
Я согласился с Савельевым:
— Да.
— Вот видишь… И я предлагаю тебе работу, за которую стану платить деньги.
— Сколько?
— Все зависит от тебя. Какие сведения в клювике принесешь и какие услуги окажешь княжеству.
— Например?
Савельев помедлил, его лицо приняло сосредоточенное выражение, и он ответил:
— Пока все просто. Отправишься к преображенцам, найдешь ведьмака Вадима и передашь ему письмо. А потом попросишь о награде и постараешься остаться в Преображенском анклаве. Живи спокойно, ничем не выделяйся и обрастай связями. Со временем на тебя выйдут наши люди.
— А если меня раскусят?
— Значит, сам виноват. Ты пойми — вербуя тебя, мы ничем не рискуем и ничего не теряем. Ведь если ты кому-то расскажешь, что работаешь на княжество, за это тебе спасибо не скажут, а лишь отнесутся с подозрением. Ведь это пятно на всю жизнь, куда бы ты ни подался. А оно тебе надо? Конечно нет, если ты здравомыслящий человек.
— Понял. Вербовка с дальним прицелом, на всякий случай.
— Примерно так.
— Наверное, многие повольники через эту комнату прошли?
— Поверь на слово, немало.
— Я должен подписать какую-то бумагу?
— Подпишешь. Ее сейчас как раз составляют.
— А как я узнаю ваших людей, если они на меня выйдут?
— Просто. Они покажут фото документа, под которым будет стоять твоя подпись. Согласись — доступ к нему будет у ограниченного круга лиц.
— Соглашусь.
— Видишь, я с тобой говорю откровенно. А все почему? Потому что ты пошел нам навстречу, и мне не пришлось звать костоломов и применять специальные препараты, сыворотку правды или смейскую травку, которая развязывает языки. Как человек относится к нам, так и мы к нему. Впрочем, время поджимает. Поэтому движемся далее. Чтобы ты понимал, почему мы посылаем тебя к ведьмакам, поясню некоторые моменты. Во-первых, письмо, которое ты взял у Жаровой, зашифровано и для нас бесполезно. Копию мы сделали, но разгадка шифра — дело долгое и малоперспективное. Во-вторых, нам интересно, как отреагируют на твое появление преображенцы и ведьмак, а также насколько откровенными они будут с тобой. В-третьих, что бы ни утверждали некоторые несознательные горожане, мы не враги. Цели у нас одни — оберегать людей и биться с демонами. Но мы идем к достижению этих целей разными путями, и отсюда часто возникает недопонимание. Ведьмаки хотят в следующем году организовать большой поход на левый берег Тихой — это уже не секрет, а мы против. Хочешь знать почему?
— Хотелось бы.
— Потому что основная тяжесть ляжет на нас. В прошлый поход, когда каменецкие дружины в леса ходили, только половина армии вернулась. Потом пять лет восстанавливались, а демоны в отместку сами в поход пошли, все правобережье выжгли и до перевалов добрались. Так что не надо торопиться, и мы, если понадобится, ведьмаков одернем и укажем им место, которое они должны занимать. А чтобы сделать это, не унижая борцов с нечистью и не разжигая конфликты с союзниками, рядом с ними должны находиться наши люди. Такие, как ты. Тем более что представился удобный случай для внедрения и есть реальная легенда, которую преображенцы наверняка проверят. Ясно?
— Да.
Мы беседовали около двух часов, и в основном говорил Савельев, а я с ним соглашался или поддакивал. Ведь ничего другого мне не оставалось. А потом появился уже знакомый писарь, который конспектировал мой рассказ, и принес документ. В общем-то стандартную бумагу, согласно которой я соглашался сотрудничать с органами безопасности Каменецкого княжества.
Я поставил свою подпись. Еще раз выслушал инструкции Савельева, и мне разрешили покинуть комнату для допросов.
Вот так я стал агентом Каменецкого княжества, нежданно и негаданно. Следователь провожал меня к повозке с сеном, которая должна незаметно вывезти меня в город, и я решился на вопрос:
— Николай Владимирович, а откуда вы узнали о шевроне Преображенского спецназа и письме?
На честный ответ я не надеялся, и Савельев конечно же тайну не открыл.
— Не твоего ума дело.
«Вариантов все равно немного, — подумал я. — Либо Карпыч меня сдал, либо Ельников, который притворяется другом. Кто из двух? Неизвестно. Но остерегаться лучше обоих и дел с ними вести нельзя. Хотя мои вещи могли переворошить в „Ирисе“, и это еще один момент, который не стоит упускать из виду. В любом случае у сыщиков в трактире кто-то есть, раз они смогли без шума провести изъятие письма».
В сопровождении Савельева я вышел во двор и остановился возле повозки. Здесь же находился возница, который окликнул меня на выходе из оружейного магазина, и еще один тип, вооруженный духовой трубкой смуглый парень. Наверное, именно он выстрелил в меня парализующей иголкой.
— Мне в сено зарываться? — обратился я к следователю.
— Разумеется.
— Мои вещи и оружие там?
— Да. Не переживай, мы не воры, все в сохранности.
Я собрался взобраться на повозку, но Савельев меня придержал:
— Погоди. Это не все.
Он протянул мне кожаный кошелек. В нем были монеты, и я спросил:
