Понятно, что лучший инструмент противодействия какой-либо идеологии – это другая идеология. Лично я за идеологию здорового имперского характера, объединяющую все народы и все конфессии, – хотя такой выбор, конечно, должно сделать само российске общество. Однако действующая Конституция РФ по сути запрещает наличие государственной идеологии, так что, как говорится, поздно пить боржоми. Тем не менее мы можем и должны вести контрпропаганду.
Возникает вопрос – а кто все это будет делать? Я отвечу: те же люди, которые должны заниматься вопросами межнационального и межрелигиозного взаимодействия. Проблема в том, что Федеральное агентство по делам национальностей, созданное весной 2015 года, как мне представляется, не годится на эту роль. Это все полумеры. Помню, во времена моей курсантской юности приходишь, бывало, к доктору с болью в животе. Тот говорит: «Ложись». Помажет живот зеленкой: «Все, теперь ты здоров. Уходи». Вот здесь то же самое.
На уровне агентства проблемы межнациональных отношений не решить. Они сейчас не менее важны, чем экономика. Должна быть создана мощная серьезная структура, которую возглавит человек, не запятнанный ничем, в том числе и неудачным управлением каким-либо из субъектов Федерации. И подчиняться он должен лично президенту. Возможно, в ранге первого заместителя главы Администрации президента и первого вице-премьера правительства. Ему должны быть даны широчайшие, совершенно невероятные полномочия.
В Российской империи проживало огромное количество национальностей и религиозных групп – больше, чем в современной России и даже в Советском Союзе. Межнациональными и межрелигиозными проблемами там занималось министерство внутренних дел, у которого полномочий было более чем достаточно. Да и авторитет министерства внутренних дел несравним с авторитетом какого-то небольшого агентства, где, скажем утрированно, пара сотрудников за компьютерами мониторят ситуацию в Интернете. Нужно не мониторить, а влиять на ситуацию, в том числе контролировать деятельность религиозных групп – как они работают в этом плане. Религия, церковь (в широком смысле) не может быть отделена от государства. Вернее, она может существовать отдельно от государства на бумаге, но реально она неотделяема. О каком отделении может идти речь, когда миллионы людей ежедневно посещают храмы и слушают проповеди? Это просто глупо. Я не призываю к изменению Конституции – я призываю к конкретным делам.
Необходимо разрабатывать основы контрпропаганды и обучать людей, которые будут ею заниматься непосредственно. Растить профессионалов, хорошо знающих тему, которых нам остро не хватает, и делать это очень быстро, потому что времени у нас тоже нет.
Недавно от нас ушел генерал Леонид Иванович Шершнёв – уникальный человек. В начале 1980-х, когда стало ясно, что у нас нет специалистов по Афганистану, где мы ожесточенно воевали с моджахедами, он понял, что тратить пять лет в военном институте на подготовку специалистов уже бесполезно, и начал подбирать в войсках офицеров, которые проходили специальную переподготовку. Были созданы десятимесячные курсы при Военном институте языков, которые стали настоящей кузницей кадров по Афганистану. Я был командиром таких курсов и с высоты прожитых лет и полученного опыта могу оценить их своевременность и уровень.
Нам пора срочно возвращаться к системе трех-шести-девятимесячных курсов для тех, кто вплотную сталкивается с проблемой, – в первую очередь для представителей правоохранительных органов и спецслужб. Меня часто просят приехать выступить перед офицерами разных ведомств, которые борются с экстремизмом. На лекциях я вижу перед собой хороших, умных, мотивированных офицеров полиции или ФСБ – но у них нет самых базовых, необходимых знаний. Я их спрашиваю: а пособия какие-то у вас есть? И оказывается, что нет ничего! Они не только не разбираются в каких-то глубинных вопросах – ну, например, что значит для мусульман тот же Дабик или что такое «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами». Они не знают действительно элементарного: что собой представляет тот или иной народ. Кто такие таджики, узбеки, киргизы. Чем они различаются. Какие у них существуют обычаи и специфика. Что такое ИГ и другие радикальные исламистские группировки, являющиеся всемирным бульоном терроризма. О языках я уже и не говорю. Но как можно бороться с явлением, не владея информацией о нем? Это невозможно. Поэтому такие курсы обязательно нужны.
Следующий компонент – это, конечно, максимальное вовлечение в контрпропагандистскую работу средств массовой информации и системы Минобразования – от школ до университетов, чтобы студентки не бежали в ИГ. Вербовка туда идет как через социальные сети, так и через личное общение в кафе, учебных заведениях, молодежных компаниях. И упор делается не только на мигрантов-мусульман. Среди новоиспеченных поборников радикального исламизма хватает и представителей, что называется, «титульной нации», в том числе и выходцев из обеспеченных слоев.
В этой связи я в последнее время часто слышу, что нам надо создавать свои исламские университеты. Это слова дилетантов, уж простите за откровенность. Есть в Каире старейший и престижнейший исламский университет «Аль-Азхар», окормляющий 400 тысяч студентов со всего мира (его, кстати, когда-то основали исмаилиты из династии Фатимидов). Его ректор по положению приравнивается к премьер-министру Египта, с ним согласовываются вердикты о смертной казни в стране – это просто чтобы понимать, каков уровень этого университета. Кстати, там можно было находиться и женщинам, при условии, что они одеты в чадру. Хотя в свое время ректором университета был шейх по имени Мохаммед Сайед Тантави, который требовал, чтобы девушки, обучающиеся в соответствующих отделениях «Аль-Азхара», снимали никаб – головной убор, закрывающий лицо, – что вызвало сильный гнев «Братьев-мусульман». Там учится молодежь и из России. Так вот, если рядом будут стоять две мечети, и в одной будет имамом выпускник «Аль-Азхара», а в другой – нашего университета, куда пойдут прихожане? Разумеется, в первую, нравится это кому-то или нет. Новоделы мало кого привлекут, люди все равно будут стремиться за рубеж, в университеты с мощными традициями. Что же делать? А то же, что делал Советский Союз.
Назову двух крупнейших религиозных деятелей советского времени, с которыми лично был знаком. Один из них – Мухаммад Садык Мухаммад Юсуф, который, к сожалению, недавно ушел из жизни, бывший руководитель духовного управления мусульман Средней Азии, кроме Казахстана, – туда входили Туркмения, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан. Плюс в каждой республике еще был свой кази-калон. Так вот второй – это был как раз кази-калон Таджикистана Ходжи Акбар Тураджонзода. Я прекрасно знал их обоих. Оба они учились за рубежом, в Иордании. Их отправило туда учиться советское правительство, и впоследствии они всё делали для обеспечения стабильности в государстве. Причем они были далеко не единственными студентами-мусульманами, которых Советский Союз отправлял учиться за границу. И все эти студенты находились под опекой нашего посольства, которое обеспечивало им общежитие, стипендию и все остальное, что необходимо, и при этом мягко, но плотно контролировало. И возвращались они действительно с очень хорошей подготовкой, и притом, что самое важное, абсолютно лояльными гражданами.
А что происходило до недавнего времени в Российской Федерации? Наши молодые люди толпами уезжали в тот же «Аль-Азхар» и там просто растворялись. Я был несколько раз в «Аль-Азхаре» – это город в городе. 400 с лишним тысяч студентов – как можно там кого-то проконтролировать? И вот наши молодые люди туда ехали, разбредались кто куда (между прочим, цикл обучения в «Аль-Азхаре» – 12 лет, хотя можно, конечно, учиться и меньше) и возвращались в Россию уже кем угодно, в том числе и боевиками. Потому что встречаются и такие экстремистские богословы, после обучения у которых выпускники поднимают оружие против законной власти. Особенно если никто ими не занимается, ни на уровне посольства, ни на каком-либо еще уровне. Так, может, хватит нашим посольствам бездельничать? Давно пора договориться с Египтом о том, чтобы российские студенты могли приезжать учиться в «Аль-Азхар» только по согласованному списку, по специальной путевке, а все остальные, кто направился туда самотеком, депортировались или изгонялись. Те же, кто будет там учиться, должны, как во времена Советского Союза, обеспечиваться общежитием за счет посольства, стипендией и тому подобным, а по возвращении получать возможность служить в хорошей мечети. Думаю, поддержку у Каира, который борется с «Братьями-мусульманами», мы найдем. Имеет смысл также подумать о создании совместных учебных центров, куда следует приглашать, как это практикует Алжир, профессоров «Аль-Азхара», выступающих за умеренный ислам. В Алжире более 20 лет шла гражданская война, но в конечном итоге президент страны Абдель Азиз Бутефлика сумел остановить радикалов именно таким образом – пригласив из «Аль-Азхара» самых толковых умеренных богословов и направив их преподавать в алжирские вузы.
