На следующий день в город вошли отряды милиции штата. Вот что писала чикагская газета «Таймс» о дальнейших событиях: «Рота С 2-го полка… вчера днем устанавливала порядок в толпе, учинившей беспорядки на углу улиц 49-й и Лумис. Полиция пришла на помощь и… завершила работу. Нет никакой возможности узнать, сколько бунтовщиков убито или ранено. Толпа утащила с собой многих из умирающих и раненых.
Собралась пятитысячная толпа. В милицию швыряли камни, и был отдан приказ открыть огонь… Сказать, что толпа пришла в ярость, – ничего не сказать… Было приказано атаковать… С этого момента в ход пустили штыки… Дюжина людей, находившихся в первых рядах собравшихся, получили штыковые ранения…
Вырывая булыжники из мостовой, толпа решительно бросилась в атаку… по рядам полицейских прошло сообщение, чтобы каждый позаботился о своей безопасности. По мере необходимости они делали отдельные выстрелы в толпу… Полиция воспользовалась дубинками. Пути были отгорожены проволокой. Восставшие забыли об этом, и когда они развернулись, чтобы бежать, то оказались в ловушке.
Полицейские не были склонны к проявлению милосердия и, загнав людей к забору из колючей проволоки, беспощадно избивали их дубинками… За забором собралась толпа, чтобы помочь восставшим… Камни летели непрерывно… Территория, на которой произошли столкновения, выглядела как поле битвы. Люди, застреленные войсками и полицией, лежали там, как бревна».
В тот день в Чикаго было убито 13 человек, 53 получили серьезные ранения, 700 человек арестовано. К моменту окончания стачки погибли 34 человека. Ее подавили 14 тыс. полицейских, ополченцев из отрядов милициии, солдат регулярной армии. Ю. Дебс был арестован за неуважение к суду и нарушение судебного предписания, в котором говорилось, что он не имел права делать или говорить что-либо, способствующее продолжению стачки. Дебс заявил суду: «Мне кажется, что если бы не сопротивление ухудшающимся условиям жизни, то вся наша цивилизация катилась бы по наклонной; через некоторое время мы достигли бы точки, когда сопротивление прекратилось, а рабство восстановило свои позиции».
В суде Дебс отрицал, что он социалист. Однако в течение шести месяцев, проведенных в тюрьме, он изучал социализм и общался с заключенными, которые придерживались социалистических взглядов. Позднее Дебс заявил: «Мне предстояло получить боевое крещение социалиста в грохоте конфликта… в отблесках штыков и сверкании винтовок рождалась классовая борьба… Таков на практике был мой приход к социализму».
Через два года после выхода из тюрьмы Дебс писал в газете «Рейлуэй тайме»: «Вопрос в том, что выбрать – Социализм или Капитализм. Я – за Социализм, потому что я – за человечество. Проклятие царства золота лежало на нас слишком долго. Деньги не являются правильной основой цивилизации. Пришло время возродить общество – мы стоим на пороге всемирных перемен».
Таким образом, 80—90-е гг. XIX в. были свидетелями всплеска волнений рабочих, организованных лучше, чем спонтанные забастовки 1877 г. Теперь существовали революционные движения, оказывавшие влияние на борьбу рабочих, и социалистические идеи, которые воздействовали на их вождей. Появлялась радикальная литература; в ней говорилось о фундаментальных переменах и новом образе жизни.
В это время чернокожие и белые фермеры Севера и Юга пошли дальше разрозненных протестов арендаторов, которые имели место в период, предшествовавший Гражданской войне, и создали величайшее в истории страны аграрное движение протеста.
Когда в 1860 г. в Конгрессе США обсуждался Закон о гомстедах, сенатор, представлявший штат Висконсин, поддержал его: «…его [Закона] благоприятное воздействие отсрочит на века, если не разрешит навсегда, все серьезные конфликты между капиталом и трудом в старых свободных штатах, которые переместят избытки своего населения, с тем чтобы создать в большем изобилии средства к существованию».
Закон о гомстедах не оказал такого эффекта. Он не принес спокойствия на Восток за счет миграции американцев на Запад. Закон не стал предохранительным клапаном, давшим выход настроениям, которые были слишком тревожны, чтобы сдержать их. Как пишет в своей книге «Девственная земля» Г. Н. Смит и как мы сами успели увидеть: «Напротив, три десятилетия, минувшие с момента его [Закона] принятия, были отмечены самыми ожесточенными и широкомасштабным волнениями рабочих из тех, что когда-либо охватывали Соединенные Штаты».
Закон также не смог принести мир в сельские края Запада. Хамлин Гарленд, который поведал стольким американцам о жизни простого фермера, писал в предисловии к своему роману «Джесон Эдвардс»: «Свободных земель более нет. Последний акр свободных для фермера земель передан в частные или корпоративные руки». В романе привлеченный рекламой бостонский мастеровой вместе с семьей переезжает на Запад. Там он обнаруживает, что вся земля в радиусе 30 миль от железной дороги оказалась в руках спекулянтов. В течение пяти лет герой романа борется за то, чтобы выплатить ссуду и получить свою ферму в собственность, после чего буря уничтожает его пшеницу как раз перед сбором урожая.
За отчаянием фермеров, которое так часто описывалось в литературе тех лет, иногда проступало представление о новом, ином образе жизни. В другом романе Гарленда, «Доходное место», героиня выступает на пикнике фермеров: «Я вижу время, когда фермеру не придется жить в хижине на одиноко стоящей ферме. Я вижу время, когда фермеры будут собираться группами. У них появится возможность читать и ходить в гости к друзьям.
Они станут получать удовольствие от лекций в прекрасных залах, воздвигнутых в каждом поселке. Я вижу, как они собираются, подобно древним саксам, на зеленых полянах, где поют и танцуют. Я вижу, как неподалеку вырастают города со школами и храмами, концертными залами и театрами. Я вижу день, когда фермер более не будет рабочей лошадью, а его жена – скованной цепями рабыней, а превратятся в счастливых мужчин и женщин, с песней выполняющих приятную работу на своих плодородных фермах. Когда юноши и девушки не будут уезжать на запад и в города, когда жизнь станет достойной. В тот день луна и звезды засветят ярче, а к человеку, работающему на земле, вернутся радость, поэзия и любовь к жизни».
X. Гарленд посвятил свой роман «Джесон Эдвардс», написанный в 1891 г., фермерскому альянсу. Именно этот альянс был ядром великого движения 80—90-х гг. XIX в., которое позднее стало известно как популистское.
В 60-х гг. XIX – 10-х гг. XX в. армия США, занимавшаяся уничтожением индейских поселений на Великих Равнинах, проложила путь для строительства железных дорог и захвата ими лучших земель. Затем пришли фермеры, чтобы забрать остатки. В 1860–1900 гг. численность населения США выросла с 31 млн. до 75 млн. человек; теперь уже 20 млн. американцев жили к западу от реки Миссисипи, а количество ферм увеличилось с 2 до 6 млн. Перенаселенные города Востока нуждались в продуктах питания; внутренний рынок продовольственных товаров вырос более чем вдвое; 82 % сельскохозяйственной продукции, производившейся фермерами, продавалось в самих Соединенных Штатах.
Сельское хозяйство механизировалось, использовались стальные плуги, сенокосилки, жатки, уборочные машины, усовершенствованные хлопкоочистительные машины, предназначенные для отделения волокон от семян. На рубеже веков появились гигантские комбайны, срезавшие, молотившие и паковавшие злаки. В 1830 г. требовалось 3 часа, чтобы собрать 1 бушель пшеницы; к 1900 г. эта же процедура занимала всего 10 минут. Развивалась региональная специализация: для Юга главными культурами оставались хлопок и табак, для Среднего Запада – пшеница и кукуруза.
