Верховный суд США вынес единодушное решение, которое подготовил член Суда – либерал Оливер Уэнделл Холмс. Он резюмировал содержание листовки и сказал, что она, без сомнения, направлена на то, чтобы «препятствовать» выполнению Закона о призыве. Находился ли Шенк под защитой 1-й Поправки? Холмс так отвечал на этот вопрос: «Никакой, даже самый строгий закон, защищающий свободу слова, не сможет защитить человека, который умышленно крикнет: «Пожар!» – в переполненном театре и вызовет панику… В каждом отдельном случае вопрос заключается в том, были ли использованные слова высказаны в тех обстоятельствах, и были ли они таковы, чтобы создать явную и непосредственную угрозу, и вызовут ли они то реальное зло, которое Конгресс имеет право предотвратить».
Сравнение, сделанное Холмсом, было разумно и притягательно. Лишь немногие могут полагать, что свобода слова должна быть предоставлена для того, чтобы кричать о пожаре в театре и вызвать панику. Но подходит ли этот пример к случаям, когда критикуется война? Профессор Гарвардской школы права 3. Чэфи-младший писал позднее в книге «Свобода слова в Соединенных Штатах», что уместнее было бы сравнивать Шенка с человеком, который поднялся во время антракта в театре и объявил, что в здании недостаточно пожарных выходов. Если поиграть с этим примером еще, то можно задаться вопросом: не был ли поступок Шенка более похож на действия человека, который, обращаясь к толпе, собиравшейся купить билеты и войти в театр, кричал чистую правду о том, что внутри бушует огонь?
Возможно, свобода слова и не может быть допущена любым здравомыслящим человеком, если она представляет «явную и непосредственную угрозу»
[157]
жизни и свободе. В конце концов, свобода слова должна вступать в конкуренцию с другими жизненно важными правами. Но не была ли война сама по себе «явной и непосредственной угрозой», гораздо более непосредственной и представляющей гораздо большую опасность для жизни, чем любые возражения против нее? Не имели ли права граждане выступать против войны, являться угрозой проводившейся опасной политике?
(Закон о шпионаже, конституционность которого была подтверждена тогда Верховным судом, оставался в силе в течение всех лет после окончания Первой мировой войны, и, хотя должен был применяться только в военное время, он действовал постоянно начиная с 1950 г., потому что Соединенные Штаты юридически находились в «чрезвычайном положении» со времени войны в Корее. В 1963 г. администрация президента Дж. Ф. Кеннеди пыталась [безуспешно] протолкнуть законопроект, по которому Закон о шпионаже мог бы применяться к высказываниям, произнесенным американцами за рубежом. Это было связано, как говорится в телеграмме госсекретаря США Д. Раска американскому послу во Вьетнаме Г. К. Лоджу-младшему, с журналистами, находившимися в этой стране и писавшими «критические статьи… в адрес Дьема
[158]
и его правительства», которые «могли препятствовать предпринимаемым военным усилиям».)
Вскоре в Верховном суде рассматривалось дело Юджина Дебса. В июне 1915 г. он посетил трех социалистов, заключенных в тюрьму за противодействие призыву в армию, а после своего визита выступил на улице недалеко от тюрьмы перед аудиторией, которая слушала его два часа. Дебс был одним из блестящих ораторов и его выступление неоднократно прерывалось смехом и аплодисментами. «Вот, скажем, недавно при голосовании 5 против 4 – это типа игры в кости: то выпало 7, то 11 – они постановили, что Закон о детском труде неконституционен». Дебс говорил от имени своих товарищей, находившихся в тюрьме. Он коснулся обвинений в том, что социалисты являются сторонниками Германии. «Я ненавижу, испытываю отвращение и презираю прусских юнкеров-дворян
[159]
и королевство юнкеров. Я не вижу малейшей пользы в юнкерах из Германии и уж тем более никакой пользы от юнкеров в Соединенных Штатах. (Бурные аплодисменты и одобрительные выкрики.)
Нам говорят, что мы живем в великой и свободной республике, что наши институты демократичны, что мы свободный народ, имеющий самоуправление. Это слишком даже для шутки… На протяжении всей истории войны велись ради захвата и грабежа… И в этом суть войны. Класс господ всегда объявлял войны, класс подданных всегда сражался в битвах».
Ю. Дебс был арестован за нарушение Закона о шпионаже. Среди его слушателей оказались молодые люди призывного возраста, и слова оратора «препятствовали вербовке или записи на службу».
Речь Дебса была направлена далеко не только на это: «Да, в подходящий момент мы собираемся прийти к власти в этой стране и во всем мире. Мы собираемся разрушить все деградирующие капиталистические институты порабощения и построить на их месте свободные и гуманные институты. Мир ежедневно меняется у нас на глазах. Солнце капитализма садится, солнце социализма встает… В должное время настанет час, и это великое дело торжественно… провозгласит освобождение рабочего класса и братство всего человечества. (Бурные и продолжительные аплодисменты.)»
В ходе суда Дебс отказался выступать в свою защиту или призывать свидетелей, которые дали бы показания в его пользу. Он не отрицал сказанного. Но до того как присяжные удалились на совещание, подсудимый обратился к ним: «Меня обвиняют в том, что я выступаю против войны. Я признаю это. Господа, я ненавижу войну. Я бы выступал против войны, даже если бы был один… Я сочувствую страдающим, борющимся людям по всему миру. Для меня не имеет значения, под каким флагом они родились или где они живут».
Присяжные признали Дебса виновным в нарушении Закона о шпионаже. Перед вынесением приговора он обратился к судье: «Ваша честь, много лет назад я осознал свое родство со всем живым и понял, что я ничем не лучше самого ничтожного существа на Земле. И я сказал тогда, и повторяю это сейчас, что, пока существует низший класс, я принадлежу к нему, пока существует преступный элемент, я остаюсь его частью, пока хоть одна душа томится в тюрьме, я не свободен».
Судья осудил всех, кто «пытается выбить меч из руки этой нации, в то время когда она ведет бой, защищая себя от иностранной и жестокой силы». Он приговорил Дебса к 10 годам тюремного заключения.
Верховный суд не рассматривал апелляцию Дебса до 1919 г. Война уже закончилась. Выражая единодушное решение Суда, О. У. Холмс подтвердил виновность Дебса. Холмс высказался по поводу речи Дебса: «Потом он выразил свое неприятие прусского милитаризма таким образом, который можно воспринять как негативный по отношению к установленным в Соединенных Штатах порядкам». Холмс заявил, что Дебс указал на «обычные противоречия между капиталистами и рабочими… и идея о том, что трудящиеся не заинтересованы в войне, красной нитью проходила через все его выступление». Таким образом, говорил Холмс, «естественным и умышленным результатом» речи Дебса было создание препятствий вербовке в армию.
