Конгресс был достаточно смущен убийствами в Сальвадоре и потребовал, чтобы перед дальнейшим предоставлением какой-либо поддержки этой стране президент убедился в том, что в области прав человека ситуация там улучшается. Рейган не принял эти пожелания всерьез. Двадцать восьмого января 1982 г. появились сообщения об организованных властями убийствах крестьян в нескольких деревнях. На следующий день американский президент заверил, будто правительство Сальвадора делает успехи в гуманитарной сфере. Спустя три дня после такого заявления солдаты штурмом взяли дома нескольких бедняков в городе Сан-Сальвадор, выволокли на улицу 20 человек и убили их.
Когда в конце 1983 г. Конгресс принял закон, подтверждавший продолжение практики проверки состояния дел с правами человека, Рейган наложил на него вето.
Как документально подтверждает М. Херцгаард в своей книге «Коленопреклоненные», пресса в рейгановский период была особенно робкой и подобострастной. Когда журналист Реймонд Боннер продолжил сообщать о творившихся в Сальвадоре зверствах и о роли США в этих событиях, «Нью-Йорк таймс» отстранила его от работы. В 1981 г. он написал о массовом убийстве сотен гражданских лиц в городке Эль-Мозоте, совершенном батальоном солдат, которых обучали американцы. Администрация Рейгана подняла на смех эти сообщения, но в 1992 г. группа судебно-медицинских экспертов провела раскопки на месте убийства и выяснила, что большинство жертв – дети; в следующем году комиссия ООН подтвердила факт бойни в Эль-Мозоте.
Администрацию Рейгана ничуть не смущали военные хунты, правившие в странах Латинской Америки (Гватемале, Сальвадоре, Чили), если они были «дружественно» настроены по отношению к Соединенным Штатам. В то же время она была крайне недовольна, если диктатура относилась к США враждебно, как, например, ливийские власти во главе с Муаммаром Каддафи. В 1986 г., когда неизвестные террористы устроили взрыв на дискотеке в Западном Берлине, от которого погиб американский военнослужащий, Белый дом немедленно решил нанести ответный удар. Возможно, в разные годы Каддафи был ответствен за различные террористические акты, но в данном случае реальных доказательств его причастности не было.
Рейган действовал целеустремленно. Самолеты взяли курс на столицу страны город Триполи с конкретными инструкциями – прицельно бомбить резиденцию Каддафи. Бомбы упали на многолюдный город; по приблизительным подсчетам находившихся там иностранных дипломатов, около ста человек были убиты. Сам глава Ливии не пострадал, но погибла его приемная дочь.
Профессор С. Шалом, анализируя этот инцидент, пишет в книге «Алиби империи»: «Если определять терроризм как политически мотивированное насилие в отношении гражданских лиц, тогда одним из самых серьезных проявлений международного терроризма в этом году был, безусловно, налет США на Ливию».
В начале президентства Дж. Буша-старшего в мире произошли самые драматические события с момента окончания Второй мировой войны. В 1989 г., когда у власти в СССР находился динамичный новый лидер М. С. Горбачев, длительное время подавлявшееся недовольство «диктатурой пролетариата», которое оказалось диктатурой над пролетариатом, дало о себе знать во всех странах советского блока.
Массовые демонстрации проходили в Советском Союзе и в государствах Восточной Европы, где долгое время доминировал СССР. Восточная Германия согласилась на объединение с ФРГ, и стена, длительное время отделявшая восточную часть Берлина от западной, служа символом жесткого контроля над восточногерманскими гражданами, была разрушена под восторженные крики жителей обеих стран. В Чехословакии новое, некоммунистическое правительство возглавил драматург, прошедший через тюрьму диссидент Вацлав Гавел. В Польше, Болгарии и Венгрии к власти под лозунгами свободы и демократии пришло новое руководство. Самое удивительное, что при всех этих событиях удалось избежать гражданской войны, так как они стали реакцией на требования подавляющего большинства народа.
В США Республиканская партия заявляла, что жесткий внешнеполитический курс Рейгана и увеличение военных расходов привели к распаду Советского Союза. Однако эти перемены начали происходить гораздо раньше – после смерти Сталина в 1953 г. и особенно во времена Н. С. Хрущева. В обществе стали на удивление открыто обсуждать разные вопросы.
Однако продолженный Соединенными Штатами жесткий курс стал препятствием на пути дальнейшей либерализации, о чем свидетельствовал бывший посол США в СССР Джордж Кеннан, писавший, что «общим результатом экстремизма времен холодной войны было скорее откладывание, чем ускорение великих перемен, охвативших Советский Союз в конце 80-х годов». Пока пресса и политики в Соединенных Штатах ликовали по поводу распада СССР, Кеннан отмечал, что политика холодной войны не только отсрочила этот распад, но и проводилась за счет невероятных расходов, которые легли бременем на американский народ: «В течение 40 лет мы платили гигантскими или же ненужными военными расходами. Мы оплачивали наращивание ядерных вооружений до того момента, пока огромный и бесполезный ядерный арсенал не стал (и продолжает оставаться) угрозой самому существованию планеты».
Неожиданный распад Советского Союза застал врасплох политическое руководство США. Военные интервенции в Корее, Вьетнаме, а также на Кубе и в Доминиканской Республике предпринимались за счет огромных людских потерь, гигантские суммы шли на военную помощь по всему миру: в Европе, Африке, Латинской Америке, на Ближнем Востоке, в Азии, – исходя из предположения, что все это необходимо для борьбы с коммунистической угрозой, исходившей от СССР. В форме налогов у американских граждан было изъято несколько триллионов долларов, необходимых для поддержания огромного арсенала ядерного и обычного оружия и военных баз во всех частях света, и все это оправдывалось в основном «советской угрозой».
И вот, казалось бы, у Соединенных Штатов возникла возможность перестроить свою внешнюю политику, высвободив сотни миллиардов бюджетных долларов в год, чтобы использовать их на конструктивные, разумные проекты.
Однако этого не произошло. Вместе с ликующими возгласами «Мы победили в холодной войне!» раздавались и панические голоса: «Что делать, чтобы сохранить наш военный истеблишмент?»
Становилось все яснее – хотя и раньше существовали подозрения, – что внешняя политика Соединенных Штатов не просто зиждилась на существовании Советского Союза, но и мотивировалась страхом перед революциями в разных частях света. Критически настроенный радикальный социолог Н. Хомский долгое время утверждал, в частности в работе «Мировой порядок, старый и новый», что «ссылка на безопасность была во многом мошеннической, схема холодной войны использовалась как инструмент для оправдания подавления независимого национализма будь то в Европе, Японии или странах Третьего мира».
Страх перед «независимым национализмом» состоял в том, что от него могли пострадать мощные американские экономические интересы. Революции на Кубе, в Никарагуа, Сальвадоре и Чили представляли собой угрозу интересам «Юнайтед фрут компани», «Анаконда коппер компани», «Интернэшнл телефон энд телеграф компани» и прочих корпораций. Таким образом, интервенции за рубежом представлялись общественности как действия «в национальных интересах», а на самом деле вмешательство предпринималось для защиты частных интересов, во имя которых от американского народа требовалось жертвовать своими сыновьями и долларами, шедшими на уплату налогов.
