Любить всю жизнь, разговаривать с ним, забыв, что его нет, потому что другого такого собеседника у нее нет и не будет никогда… Потому что даже оттуда, где обитает сейчас его душа, он говорит с ней, он смотрит на нее, он любит ее оттуда…
Хорошее настроение как рукой сняло. Она чувствовала себя безмерно виноватой перед Артемом. Она у него в долгу… И отдать свой долг не сможет. И если он подумал… Если он ждет…
Если он ждет, если он подумал, что отныне они все ночи будут проводить вместе…
Боже! Какими словами она станет ему объяснять… Как она выдержит его взгляд?!
Убитая этими мыслями, она поплелась в ванную. Артем сейчас наверняка спит, на вахту заступил Дениска. И у нее есть время до вечера, чтобы найти слова…
Но она ошибалась. У нее не было времени до вечера. Выйдя из ванной с тюрбаном полотенца на голове, она обнаружила в своей спальне Артема. В спальне, откуда он ушел несколько часов назад. В спальне, где стены еще резонировали от его хриплого стона. В спальне, где простыни еще хранили его пот, его тепло и запах.
Внутри у нее все сжалось в противный комок. Артем пришел к ней по праву их отношений … Сейчас придется объяснять ему, что отношений у них нет, несмотря на проведенную вместе ночь… Боже, как скверно чувствовала она себя! Какой скверной чувствовала она себя…
Она стояла на пороге ванной с глупой, неискренней, напряженной улыбкой.
– Артем… – заговорила Люля, проклиная фальшивую сладость в своем голосе. – Я хочу сказать тебе…
Артем рывком встал, подошел к ней близко-близко и заключил ее в свои руки, крепко прижав ее к себе. Он склонил лицо к ее волосам и прошептал: «Ничего не говори, пожалуйста, ничего!»
…А она уже ничего и не говорила. Все слова улетучились, пропали, растаяли. В его руках было хорошо и надежно. Ни о чем не хотелось думать. Она больше не чувствовала себя виноватой, глупой и безнравственной, она себя чувствовала в его руках живой.
Она прижалась к его груди щекой; его тепло грело ее.
– Люля… Меня отзывают.
Она не поняла, о чем он. Она подняла порозовевшее лицо к нему.
– Меня отзывает фирма. Я им нужен. Мне придется уехать.
ЧТО?!
– Почему?! А как же я? Они не имеют права!
– С тобой останется Денис. Мальчик стал неплохо соображать, уверяю тебя. Последние события его сильно тряханули. Я его проинструктировал… Ты можешь на него положиться. К тому же я не думаю, что ты сейчас рискуешь новыми покушениями… Но если ты боишься, фирма пришлет тебе другого охранника.
– Но почему не ты?!
– Там у них одно сложное дело… Я им нужен. Меня отзывают.
Люля отстранилась. Он говорил неправду. Она ему не верила. Он просто хотел уйти от нее.
– Ну что ж…
Она отодвинулась, и он разжал руки.
– Когда ты уезжаешь?
– Только вещи соберу. Минут через пятнадцать.
Прямо сейчас? Через пятнадцать минут? Он спасается бегством? От нее?
– Хорошо, – сухо произнесла она. – Дай мне переодеться. Я выйду попрощаться с тобой.
Артем повернулся и вышел из ее спальни. Ни одного лишнего жеста, ни одного лишнего взгляда, ни одного лишнего слова.
Как только за ним закрылась дверь, Люля набрала номер его агентства. И через пять минут убедилась в том, что никто Артема не отзывал. Это он сам – сам! – позвонил рано утром в агентство и сказал, что его услуги Люле больше не нужны!!!
– А что, вы против? – спросил ее мужской голос на том конце провода, учуяв ее сомнения.
Люля заверила, что она не против. И что Артем все правильно изложил.
…Иными словами, он все понял. Он все почувствовал сам – все то, что собиралась сказать ему Люля… И разрешил сложную ситуацию на свой лад. Он не хотел навязываться. Он не хотел услышать ее объяснения. Гордый, он поторопился уйти первым.
Браво! Она его недооценила! Какой тонкий, какой умный, ну надо же! Как ловко избежал он неловкой ситуации! Как ловко избавил Люлю от тяжелых объяснений! Как ловко он избавился от них сам…
Злые слезы навернулись на глаза. Слезы обиды, задетого самолюбия и… И еще чего-то… Сожаления?
Никаких сожалений! Артем молодец, он все правильно понял, он все правильно решил, он молодец.
Через пятнадцать минут она прохладно поцеловала его в щеку и вежливо помахала ему с крыльца, когда его джип выезжал за ворота.
Дениска жевал что-то на кухне. Не глядя на него, Люля поднялась наверх, плотно закрыла за собой дверь и бросилась на кровать. Где пролежала без слез, без сна и без мыслей до вечера.
Уже в сумерках она спустилась вниз. Денис торчал у окон.
– Я буду теперь дежурить по ночам, – сказал Денис хрипловатым баском, подражая дяде. – А спать буду днем.
Этот хрипловатый басок доконал ее. Она проплакала всю ночь, зная, что больше не замрут шаги Артема под ее дверью, больше не войдет он и не погладит ее по волосам, и не будет лежать рядом, опираясь на локоть, пока она не заснет…
Она все испортила сама. Она не имела права столько просить – и ничего не отдавать. Артем все понял… И теперь его нет. И уже никогда не будет.
Ей суждено в этой жизни только терять. Что там говорил Артем про судьбу?
Она не хранит ее, нет.
* * *
Вечером Влад не объявился. Раздосадованный Кис позвонил ему на домашний номер и попросил Влада через сорок минут спуститься вниз с собакой.
Но во дворе его через сорок минут не было. Алексей подождал, наблюдая за его окнами. Во всех горел свет. И за двадцать минут ничего не изменилось. Алексей помнил, что, выходя из квартиры с Дурехой, Влад оставлял свет только в коридоре…
Он поднялся наверх. Колебался: звонить в дверь? Не хотелось фиксировать в микрофонах лишний раз свой контакт с Владиленом…
Алексей дернул дверь: вдруг не заперта?
«Вдруг» сработало. Дверь бесшумно отворилась. С холодком в груди детектив переступил порог. Неужели?..
…Влад сидел на полу в прихожей. В дубленке, с поводком в руках. Дуреха лежала рядом. Завидев Алексея, она жалобно заскулила и кинулась к нему.
Алексей вспомнил, как она уже рыдала недавно за запертой дверью пропавшей Жени, ее хозяйки… Бедный пес.
Уклоняясь от собачьих нежностей, он присел на корточки перед неуклюжим телом, завалившимся на бок к подзеркальной тумбе.
…Тело издавало негромкий храп. Влад спал, открыв рот.
Сходив на кухню, Алексей понял: белая таблетка с «водовкой» уже употреблена. Он, пыхтя, оттащил Влада на кровать, взял приседавшую от нетерпения Дуреху на поводок, прогулялся с ней минут десять, вернулся, проверил наличие воды в собачьей миске и ушел, проклиная все на свете, в том числе свою склонность к благотворительности и повышенное чувство ответственности.
