За год после освобождения Ходорковский «заматерел». Он возобновил работу своего фонда «Открытая Россия» и набрал на работу безумное количество журналистов, которые не очень четко понимали, что от них хочет Ходорковский.
На интервью для книги он согласился легко, но выделил очень ограниченное время. Мы вели все разговоры при помощи FaceTime, и Ходорковскому явно было приятно, что он может пользоваться гаджетом и технологией, которая возникла, пока он сидел в колонии.
Рассказывая о причинах дела ЮКОСа, он почему-то пользовался военной, а вовсе не деловой терминологией. «Путин повел себя как образцовый армейский начальник. Нам в армии говорили: “Не кричите на строй”. Так и он, обнаружив массовое недовольство крупного бизнеса, отыскал ключевое звено и обрушился на него. После этого других желающих выражать недовольство не нашлось».
Сам Путин не сказал бы лучше.
Шашлычные табу
Летом 2001 года Владимир Путин собрал у себя на даче в Ново-Огарево десяток крупнейших российских бизнесменов на шашлык. Эта встреча вошла в историю как «шашлычное совещание» — новый президент рассказывал олигархам, какими он видит правила игры, что нужно делать, чтобы не повторить судьбу Гусинского и Березовского, которые уже лишились своего бизнеса. В общем правило было простое: не лезть в политику. Михаил Ходорковский, на тот момент владелец пока еще второй по величине нефтяной компании в России, ЮКОСа, вспоминает, что это касалось в основном владельцев СМИ: понятно, что у каждого крупного бизнесмена была возможность оказать политическое давление на власть. Так вот, Путин просил этим не пользоваться.
«ЮКОС был монопольным поставщиком нефтепродуктов в 42 регионах. Если бы я перестал поставлять нефтепродукты, компенсировать дефицит за счет других источников за пару недель невозможно. Это означало, что регионы встали бы. Все машины скорой помощи, пожарные, все жизненно необходимые службы через три дня останавливаются», — вспоминает Ходорковский.
Просьба Путина состояла в том, чтобы олигархи не пользовались подобными рычагами. Тогда у них и не возникнет никаких проблем с силовиками. Предприниматели вздохнули с облегчением. Все с радостью приняли условия президента.
Однако на самом деле все по-разному поняли условия, которые выдвигал Путин. Одни трактуют требования президента довольно четко: не финансировать оппозицию. Подобный вариант высказывает, к примеру, бывший премьер Михаил Касьянов. Другие говорят, что все не было так однозначно, да и не могло быть. На тот момент спонсирование политических партий олигархами было рядовым явлением. В Думе существовала, к примеру, фракция (под названием «Российские регионы»), которую целиком содержала нефтяная компания «Лукойл». У нефтяной компании ЮКОС своей фракции не было, зато депутатом Госдумы являлся один из ее совладельцев, Владимир Дубов, считавшийся главным лоббистом нефтяной отрасли в парламенте.
Еще в 1995 году банк Ходорковского МЕНАТЕП купил 45 % ЮКОСа на сомнительном залоговом аукционе за $159 млн. Уже в 1997 году, вскоре после начала публичной торговли акциями ЮКОСа, рыночная капитализация корпорации достигла $9 млрд. А к 2003 году, благодаря успешному менеджменту и курсу на полную транспарентность, капитализация приблизилась к $15 млрд. Темное прошлое с залоговыми аукционами было забыто.
Начало 2000-х годов было для Михаила Ходорковского очень удачным временем. Он прилагал огромные усилия для того, чтобы превратить ЮКОС в крупнейшую в России публичную компанию. И преуспел: ЮКОС стал прозрачной и привлекательной для западных инвесторов компанией.
Глава британской BP лорд Браун писал в своих воспоминаниях, что в 2002 году, планируя получить доступ к российским нефтяным месторождениям, рассматривал три возможных варианта для инвестиций: на третьем месте шла ТНК, на втором — «Роснефть», а на первом — ЮКОС.
«17 февраля 2002 года к моему дому подъехало несколько черных бронированных автомобилей, из которых высыпали дюжие телохранители, — так лорд Браун описывает встречу с Ходорковским в своей книге воспоминаний «Больше, чем бизнес». — Подобно многим олигархам Ходорковский жил под Москвой за высоким забором в тщательно охраняемом доме с ночным освещением по всему периметру участка. Он был помешан на безопасности. Мой дом был намного скромнее, не так хорошо защищен, но тем не менее вполне безопасен»
[9]
.
По словам главы ВР, в ходе обеда они с Ходорковским обсудили возможность покупки 25 % капитала плюс одну акцию компании ЮКОС. Брауну казалось, что этого было мало. Но когда он заикнулся о большем, Ходорковский ответил: «Двадцать пять процентов, не больше — и никакого контроля. Если будете сотрудничать со мной — о вас позаботятся».
«В очках, с тихим голосом, Ходорковский мог произвести ложное впечатление скромного человека, — вспоминает лорд Браун. — Но чем дольше мы разговаривали, тем больше я нервничал.
Он начал говорить о том, как провести людей в Госдуму, как он будет добиваться снижения налогов для нефтяных компаний, и о многих влиятельных людях, которых он контролирует. На мой вкус, он был слишком могущественным. Конечно, теперь легко говорить, но тогда я уловил в этом что-то неуместное».
Михаил Ходорковский, который произвел на руководителя ВР впечатление «слишком могущественного», в тот момент испытывал головокружение от успехов. Он не только сделал свою компанию крупнейшей в России и стал самым богатым человеком в стране, он в считаные месяцы стал любимцем всей российской либеральной интеллигенции. Он финансировал организацию «Открытая Россия», которая спонсировала добрую половину российских неправительственных организаций, давала деньги на культурные и просветительские проекты, подключала Интернет в отдаленных сельских школах. Сам Ходорковский выступал с лекциями и речами, демонстрируя, что он пусть еще не политик, но уже готовый лидер.
Владимир Путин, конечно, не мог прямо оговорить такого развития событий на «шашлычном совещании» в 2001 году. Он не мог сказать, что олигархам запрещается быть народными любимцами, но во многом именно это он и имел в виду.
Парламентская республика
Ходорковский был не просто кумиром либеральных интеллигентов. Кроме этого он довольно быстро стал неформальным лидером всей российской нефтяной промышленности. В 2002 году, когда правительство ввело налог на добычу полезных ископаемых, именно ЮКОС возглавил борьбу с ним. Новый налог в первую очередь увеличивал нагрузку на нефтяников, и накануне рассмотрения поправок в Налоговый кодекс к министру экономики Герману Грефу, идеологу налоговой реформы, пришел партнер Ходорковского, президент «ЮКОС-Москва» Василий Шахновский. Он самоуверенно сообщил министру, что закон будет отклонен, потому что он «противоречит интересам ЮКОСа», а если правительство будет настаивать, то нефтепромышленники напишут коллективное письмо с требованием отправить Грефа и Кудрина в отставку за непрофессионализм. Правительство должно самостоятельно отложить обсуждение законопроекта в Думе и дождаться, когда ЮКОС подготовит свои встречные предложения по нему.
