Барак Обама впервые приехал в Москву в июле 2009 года. С Медведевым он встретился в Кремле, а Путин его принял в Ново-Огарево. Был роскошный завтрак с икрой. Желая быть вежливым собеседником, Обама начал разговор с вопроса «Ну и как же мы докатились до жизни такой?». В ответ Путин прочел ему часовую лекцию о том, как это, по его мнению, произошло. Обама ни разу не перебил.
В итоге ни Путин, ни Медведев Обаме не понравились, и это несмотря на все попытки российского президента стать другом американского, как когда-то дружили Путин и Буш. Символом «перезагрузки» должен был стать договор о сокращении стратегических наступательных вооружений. Медведев очень хотел торжественного подписания в Пражском граде, но дипломаты никак не могли утрясти детали соглашения. А еще Белый дом, даже не скрываясь, демонстрировал пренебрежительное отношение к новому российскому лидеру: «Может, мы не будем подписывать никакой договор? Может, мы просто пошлем ему SMS?» — в присутствии журналистов высмеивали медведевскую гаджетоманию высокопоставленные американские чиновники.
Договор в итоге подписали, но он оказался пустышкой: скорее поводом сфотографироваться в зале Пражского дворца, чем реальным документом. Россия хотела увязать новый договор с обязательством США отказаться от развертывания ПРО в Европе. Американцы наотрез отказывались. В итоге российская сторона приписала к русской части договора приложение, которое сама в одностороннем порядке и подписала: что, мол, Москва оставляет за собой право выйти из договора, если Вашингтон начнет создавать европейский противоракетный щит.
Не менее впечатляющим примером отсутствия дружбы между Медведевым и Обамой стал визит российского президента в США в июне 2010 года. Сначала Обама отвел Медведева в свою любимую закусочную Ray’s Hell Burger в Арлингтоне, неподалеку от Вашингтона. Президенты заказали две Coca-Cola, холодный чай Nestea, одну на двоих картошку фри и по бургеру: с луком, салатом, помидорами и чеддером (для Медведева) и с луком, чеддером, острым перцем халапеньо и грибами (для Обамы). Фотографии вышли впечатляющие — лидеры вроде бы подружились.
Но на самом деле встреча не получилась такой дружеской, как планировали в Белом доме. В очереди в кассу Обама встретил солдат, вернувшихся из Ирака, и, повернувшись к Медведеву спиной, начал с ними оживленно болтать. Президент России стоял с подносом и терпеливо дожидался, пока его снова заметят.
Спустя три дня, когда Медведев находился на саммите G8 в Торонто, стало известно, что американцы арестовали большую группу российских шпионов — десять человек. Обама ни словом не обмолвился об этом Медведеву. Никаких иллюзий о дружбе между президентами не оставалось.
Медведев — Антипутин
Одновременно внутри страны борьба с имиджем «копии Путина» шла не на жизнь, а на смерть. Первое интервью российским печатным СМИ Медведев дал изданию, с которым Путин вряд ли когда-либо говорил, — оппозиционной «Новой газете». Той самой, где работала Анна Политковская, после убийства которой Путин сказал, что «ее смерть принесла больше вреда, чем ее деятельность».
В 2009 году Медведев написал знаковую статью «Россия, вперед!» — она была опубликована и вовсе в онлайн-издании «Газета. ru» — на тот момент наиболее качественном независимом интернет-СМИ.
Однако все заигрывания с либеральной общественностью не приносили почти никакого результата. Естественно, Медведев, который долго рассуждал о демократии и тут же вносил поправки в конституцию, увеличивающие президентский срок, выглядел двойником Путина в овечьей шкуре. Три первых года правления Медведева московские интеллектуалы ожесточенно спорили на тему «можно ли верить Медведеву». Некоторые, вроде старейшей правозащитницы Людмилы Алексеевой, говорили: «Нужно его поддержать. Самое страшное, что может случиться, — мы ошибемся. И окажется, что он не лучше Путина. Но если мы ничего не будем делать, то мы просто так и останемся с Путиным». Но большинство, как, например, поэт Дмитрий Быков, считало, что Медведев — тень Путина и не надо тратить время на ложные иллюзии. Они привыкли смеяться над Медведевым и всеми попытками Натальи Тимаковой придать ему оттенок фрондерства. Увлечение соцсетями и гаджетами, открытость в общении — все это шло только в минус. Тимакова невероятно злилась, но Медведев, по ее словам, не обижался, так как «умел отсекать все лишнее». Впрочем, другие приближенные говорят, что Медведев не только обижался, но еще и запоминал всех тех, кто особенно жестоко над ним насмехался.
Апогей этого странного романа пришелся на лето 2010 года. Тогда фокус протестной активности переместился на Химкинский лес — небольшой участок земли под Москвой, через который должна была пройти скоростная трасса Москва — Петербург. По какой-то причине (скорее всего, из-за спора двух подрядчиков) будущая автомагистраль стала главной темой для всей страны — местные экологи протестовали против вырубки леса, и к ним присоединились все оппозиционные политики и гражданские активисты. В самый разгар кампании за сохранение леса ее поддержал культовый российский рок-музыкант Юрий Шевчук, а к нему в свою очередь присоединился лидер U2 Боно. В тот момент, когда борьба за Химкинский лес достигла планетарного масштаба, Дмитрий Медведев совершил неожиданный шаг — он объявил, что решил прислушаться к протестам и намерен отменить стройку магистрали. Или, вернее, «пересмотреть планы». Владимир Путин так не поступил бы никогда — он считает, что идти на поводу у протестов — значит проявлять слабость, это все равно что вести переговоры с террористами.
Дополнительной сюрреалистичности этому сюжету придает то, что, несмотря на указание Медведева, дорога все же была построена. Спустя полгода после пика протестов областное правительство решило, что опасения экологов были необоснованны и трасса никому не повредит. Никто уже не стал протестовать. А пять лет спустя, когда магистраль построили, многие либеральные активисты согласились: дорога хорошая, добираться до аэропорта Шереметьево стало намного легче.
Единственным ощутимым последствием стало только то, что на волне протестов в число совладельцев компании-подрядчика вошел Аркадий Ротенберг, друг детства Владимира Путина, с которым он еще в Ленинграде вместе ходил в секцию по дзюдо.
Глава 11
В которой вице-премьер Игорь Сечин стал русским Че Геварой
У Игоря Сечина, как рассказывают люди, работавшие с ним, очень любопытный райдер: микроавтобус и апельсиновый сок. Везде, куда бы он ни прилетал, его встречает микроавтобус — на нем, считает Сечин, передвигаться удобнее. Микроавтобус трогается в ту секунду, когда в него сел сам Сечин, все остальные должны запрыгивать на ходу.
Апельсиновый сок, наверное, просто причуда — приближенные считают Сечина едва ли не киборгом: он может не спать сутками, он работает стоя, про него рассказывают истории, будто бы он едва ли не сам вылечил себя от рака.
Он вызывает ужас. И он знает об этом. Он может провести совещание, разнести в пух и прах всех его участников, уехать — после чего все участники уже стягивают галстуки и тянутся к бутылкам с коньяком, — а потом внезапно вернуться, сделав вид, что что-то забыл, — и тем самым добить подчиненных.
