Про него рассказывают, что он очень злопамятен — будто бы у Володина есть книжка, в которой он ведет список дел, которые ему надо сделать, и список врагов, с которыми ему надо поквитаться.
Себя он считает человеком дела, более того, искренне уверен, что никто так, как он, не знает, чего на самом деле хотят люди, никто так к ним не прислушивается. Он, наверное, искренне считает себя настоящим демократом — закрытые соцопросы дают ему возможность точно угадывать истинную волю народа.
Более того, иногда он даже может позволить себе публично сомневаться: а вдруг его внутриполитический курс неправильный? Вдруг он никому не нужен и даже вреден? Но эту мысль он не развивает. Это не его повестка.
Асимметричный ответ
В декабре 2012 года первый заместитель главы администрации президента Вячеслав Володин собрал у себя в кабинете все руководство Госдумы: спикера Сергея Нарышкина (еще недавно возглавлявшего кремлевскую администрацию) и лидеров всех четырех фракций. Целью встречи был «Акт Магнитского», принятый конгрессом США закон, предусматривающий персональные санкции против ряда российских государственных чиновников, которые, по мнению Госдепа США, были лично виновны в нарушениях прав человека. Закон долго не принимали — проголосовали наконец только в начале декабря 2012 года, вскоре после переизбрания Барака Обамы на новый президентский срок. И теперь российский парламент должен был ответить. Вначале Вячеслав Володин прочитал коллегам пламенную лекцию о двуличии американцев, о том, как они сами попирают права человека по всему миру и поэтому не имеют морального права кого-либо упрекать.
Пришедшие в Кремль были не новичками — они подобные речи и сами произносили не раз. Поэтому выпады Володина слушали с удивлением: неужели он собрал их, чтобы прочитать проповедь?
На самом деле для отношений России и Америки этот закон был бы пагубным в любом случае. Однако, чтобы не похоронить отношения совсем, в итоге администрация Обамы выхолостила и лишила закон конкретных деталей. Но это не помогло: реакция России оказалась такой, какой и не могли ожидать в Вашингтоне. Белый дом рассчитывал, что Кремль оценит, на какое смягчение пошел Барак Обама. Но новый серый кардинал Кремля Вячеслав Володин пришел в ярость.
Создаваемая им идеология предусматривала, что никаких уступок Западу делать нельзя. Он старался понравиться Путину, показывая ему, как быть сильным и популярным в народе, не заигрывая с интеллигенцией. Этот подход означал, что на американский «Акт Магнитского» необходимо ответить ярко и асимметрично.
Впрочем, ситуацию осложняла одна деталь — Володин не мог получить инструкции от Владимира Путина. Тот не появлялся в Кремле уже больше месяца. Президент, без указания которого уже много лет не решался ни один вопрос, заболел, и никто не отваживался его потревожить.
Именно поэтому Володин, разработав план ответа на «Акт Магнитского», решил на всякий случай снять с себя ответственность, сделав ее коллективной. Это было похоже на преступление, описанное в романе Агаты Кристи «Убийство в Восточном экспрессе»: чтобы не было ясно, кто именно убийца, каждый из 12 подельников наносит удар ножом в спину по разу.
Лидеры думских фракций не стали спорить, согласившись, что российский ответ на «Акт Магнитского» должен быть консолидированным жестом всей Думы. Главы фракций будут названы соавторами, а потом своими подписями присоединятся рядовые депутаты. Ни один закон никогда прежде в истории России не вносился такими мощными ресурсами и с таким единодушием парламента.
Первая версия закона предусматривала общие вещи: визовые запреты и невозможность для американцев работать в российских НКО. Но перед вторым чтением Володин добавил в закон еще одну поправку: запрещающую российское усыновление американцами. Он помнил, что Путин не раз непублично негативно высказывался о том, что российских детей вывозят за рубеж, даже называл это «продажей детей».
Кто руководит страной
Отсутствие связи с Путиным причиняло серьезный дискомфорт не только Володину. С ним не виделись министры, крупные бизнесмены и даже приближенные старые друзья. Маттиас Варниг, самый приближенный к российскому президенту иностранец, несколько раз пытался улететь на Рождество домой в Германию. Он несколько раз выезжал в аэропорт, но всякий раз в дороге случалось одно и то же — звонил мобильный телефон, вежливый и настойчивый незнакомец говорил, что «господина Варнига просят не уезжать». Варниг разворачивал машину, приезжал и по много часов ждал в приемной. Но Путин так и не появлялся.
По количеству должностей и полномочий Варниг был, наверное, влиятельнее, чем российский премьер-министр. Непостижимым образом уроженец ГДР совмещал руководящие посты практически во всех крупнейших российских компаниях вне зависимости от того, частные они были или государственные. Он состоял в совете директоров крупнейшей в мире металлургической компании Русал. Он возглавлял совет директоров российского трубопроводного государственного монополиста «Транснефть». Варниг входил в наблюдательные советы двух важнейших российских банков, государственного ВТБ и частного «Россия». Он входил в совет директоров крупнейшей государственной нефтяной компании «Роснефть», и, наконец, он являлся важнейшим топ-менеджером «Газпрома» — отвечал за европейское представительство компании и возглавлял ее европейскую «дочку».
Ни один российский гражданин не имел такого количества важнейших рычагов. И при всем этом Варнигу ничего не оставалось, кроме как униженно сидеть в кожаном кресле в кремлевской приемной и часами разглядывать паркет, отделку стен и лица офицеров ФСО. Он понимал, что офицеры сами не знают, где Путин и почему он не может принять даже самых своих приближенных товарищей. Но поскольку всем своим могуществом и состоянием Варниг обязан лично Путину — во все советы директоров его назначили исключительно как иностранца, имеющего доступ к президенту, — даже ему приходилось, стиснув зубы, терпеть.
Всем, кто оказывался в Кремле в эти странные дни, приходил в голову один и тот же вопрос: кто управляет Российским государством? За 12 лет правления Путину удалось выстроить систему, при которой именно его слово было решающим по очень многим вопросам. Как же теперь решаются все эти вопросы, когда никаких команд от Путина не поступает? Подчиненные, конечно, научились угадывать мысли шефа, домысливать, экстраполировать. Но сейчас отсутствие Путина несколько затянулось. Кто заменял его? И заменял ли вообще кто-то, или просто все ничего не делали и ждали, пока шеф вернется?
Был ли это его пресс-секретарь Дмитрий Песков? Он продолжал раздавать комментарии и выпускать заявления от имени Путина и в его отсутствие. Скорее всего, нет, потому что по виду Пескова было ясно, что у него большая проблема: он не понимает, как он будет организовывать традиционное ежегодное общение Путина с телезрителями — и будет ли вообще. Каждую осень или начало зимы президент проводил традиционную прямую линию — многочасовое общение со зрителями в прямом эфире. Еще в октябре Песков сообщил журналистам, что прямой линии не будет, мол, пресс-служба решила не морозить людей, которые обычно целыми селениями выходят к телекамерам, чтобы задать вопрос президенту, и прямую линию решено перенести на более теплое время года. Но оставить зрителей без новогоднего обращения президента Песков точно не мог. А Новый год приближался.
