Подобную и еще более длинную речь я держал и перед другими народами как по пути в Гвиану, так и по границам; таким образом, в этой части мира ее величество весьма знаменита и почитаема, и называют ее теперь Эзрабета Кассипуна Акеревана, что значит Елизавета великая государыня или величайшая правительница».
Разобравшись в первом приближении с тылами, Рэли оставил корабли дожидаться своего возвращения и с сотней наиболее отважных спутников попытался проникнуть как можно дальше в глубь континента на шлюпках. «Я уверен, – вспоминал он, – что на всей земле нет подобного слияния рек и рукавов, пересекающих друг друга так много раз. Все они столь обильны и велики и так походят один на другой, что никто не может сказать, которым следует воспользоваться. И если даже мы шли бы по компасу или по солнцу, надеясь так пройти прямым курсом, то и тогда нам пришлось бы кружить среди множества островов. Каждый остров здесь окаймлен высокими деревьями, так что никто не мог ничего разглядеть более чем на ширину реки или на длину бреши между островами».
Сэр Уолтер остался в убеждении (или, по крайней мере, убеждал других), что не дошел до Маноа двести миль. Он уверял, что «если бы мы смогли вступить в эту страну дней на десять раньше, до разлива рек, – нам удалось бы подойти к великому городу Маноа или по крайней мере взять так много других больших и малых городов, расположенных более близко, что это принесло бы доход, достойный королевы. Но Богу не угодно было на этот раз оказать мне столь великую милость».
Он не достиг цели, но его книга содержит массу довольно близких к реальности сведений по географии региона: «У великой реки Ориноко, или Баракан, девять рукавов, которые впадают в море севернее ее главного устья; южнее его есть семь других, так что она изливается в море всего шестнадцатью рукавами между островами и местностью, иссеченной оврагами; но острова очень велики, многие из них такие же большие, как остров Уайт, и еще больше, и много меньших. От первого рукава на севере до последнего на юге по меньшей мере сто лиг, так что устье реки при впадении в море не менее трехсот миль шириною, что, я думаю, гораздо больше, чем устье Амазонки». Согласно современным данным, Ориноко изливается в море не шестнадцатью, а семнадцатью рукавами. Неточность, как видим, очень небольшая. С оценкой ширины устья Рэли промахнулся гораздо сильнее, раза в два. Нынешние географы оценивают ее не в 300, а приблизительно 150 миль, но устья Амазонки оно все же шире. Километров на десять. Тем не менее, проделанная сэром Уолтером исследовательская работа была колоссальной. К отчету об экспедиции он прилагал составленные им карты, которые настоятельно рекомендовал держать в секрете.
Но беда в том, что Рэли не привез из своего путешествия, как первые конкистадоры, горы слитков, а лишь сведения о том, что в тех краях имеются золотые месторождения, и образцы руды. Это сильно вредило ему в глазах общественного мнения. Вот что он сообщает по этому вопросу: «Так как существуют различные мнения о золотой руде, привезенной из Гвианы, а также вследствие того, что лондонский олдермен и чиновник монетного двора ее величества объявил, что она не имеет никакой ценности, я счел полезным в добавление к этим строкам дать ответ как на сию злобную клевету, так и на другие наветы.
Действительно, когда мы находились на острове Тринедадо, я узнал от одного индейца, что недалеко от гавани, где мы стояли на якоре, были найдены рудные камни, которые туземцы считали золотом. Они были тем более в сем убеждены, что видели раньше, как и англичане, и французы собирали эти камни и грузили на корабли; так как это могло быть золото, я послал сорок человек и каждому приказал принести из той залежи по камню, дабы испытать его достоинство. И когда это было сделано, я сообщил им, что камень этот – марказит, не имеющий никакой ценности.
Многие, тем не менее, доверяя более собственному разумению, нежели тому, что я сказал, набрали этого марказита и испытали его в разных местах после моего возвращения на родину. В самой Гвиане я никогда не видел марказита, но все скалы, горы, все камни на равнинах, в лесах и на берегах рек блестели и казались удивительно ценными; при испытании, не марказит ли это, в камнях обнаружили следы драгоценных руд. Это было, однако, не что иное, как El Madre del oro (как ее называют испанцы), она – мать золота, или, как говорят другие, золотая накипь.
Многие из моего отряда привезли в Англию разные виды этих камней, и каждый из них принял самый красивый за самый лучший, а это не всегда так. Я, однако, не запрещал им ни поступать, ни думать таким образом, да если бы я и отказал им в удовлетворении этих прихотей, я мало что мог бы дать им взамен.
Я рассудил, однако, что золото должно быть либо в зернах, отдельно от камня, как это наблюдается в большинстве рек в Гвиане, либо – в разновидности белого камня, который мы называем белый шпат; я видел несколько холмов из него в разных местах, но у меня не было ни времени, ни людей, ни орудий, нужных для работы.
Поблизости от одной из рек я нашел очень большую жилу, или залежь, этого белого шпата, или кремня, и пытался ее вскрыть всеми средствами, какие имел, ибо на поверхности было несколько зернышек золота. Но, не найдя способов разработать ее сверху и осматривая ее с боков и со всех сторон, я набрел на скалу из той же породы, от которой кинжалами и обухами топоров мы отбили немного камня. Во всех частях Гвианы, где мы проходили, мы видели много холмов и скал из этой разновидности белого камня, в котором зарождается золото.
Этот камень много раз проверяли, и в Лондоне он был прежде всего испытан мастером Уэствудом, пробщиком, живущим на Вуд-стрит, и золота оказалось 12 000—13 000 фунтов на одну тонну руды. Другой сорт был после этого испытан мастером Балмером и мастером Димоком, мастером-пробщиком, и в одной тонне оказалось 23 000 фунтов золота. Некоторые из камней снова были испытаны мастером Палмером, контролером монетного двора, и в них оказалось по 26 000 фунтов золота на тонну руды. Так же в то же самое время и теми же лицами была испытана пыль из той же залежи, в которой оказалось 8 фунтов 6 унций золота на 100 фунтов руды; так же в то же самое время, кроме других проб, сделанных в столице и другими людьми в Лондоне, испытан был медный идол из Гвианы, который содержит третью часть золота. Но оттого, что все окончилось хорошо, и, должно быть, потому, что указанному олдермену не преподнесли лучшую долю, ему угодно было оклеветать всех остальных и навредить предприятию, насколько это было в его силах». В данном отрывке содержание золота указано в так называемом пробирном фунте, равном 12 гранам (0,744 грамма).
Рэли также указывает на трудности освоения этого края: «Будь горы Гвианы даже из чистого золота, мы не могли оставаться там дольше, чтобы добыть его. И если бы кто увидел, в каком необычайно твердом камне содержится эта лучшая руда, он не счел бы, что золото там можно легко добывать целыми грудами, в особенности нам, не имевшим (как было сказано раньше) ни людей, ни инструментов, ни времени для выполнения этого дела.
При этом открытии было не менее ста человек, которые все могут подтвердить, что, когда мы проходили по какому-либо притоку реки Ориноко, дабы осмотреть внутреннюю часть страны, и оставляли лодки всего на шесть часов, нам приходилось при возвращении погружаться в воду до самых глаз. И если бы мы повторили то же назавтра, было бы невозможно ни перейти ее вброд, ни переплыть из-за большой скорости течения, а также потому, что по границам Гвианы растут столь густые леса, что ни лодка, ни человек не смогут подойти к берегу и высадиться там.
