Приснится же такое. Нет чтобы что-нибудь приятное. Эротическое.
Надо скорей просыпаться, все равно сейчас будильник прозвонит. Не прозвонил.
— Ужинать будем? — раздался вместо будильника прокуренный дамский голос.
— Нет, спасибо. Ему пока не до ужина, — отзывается другой голос, приятно рокочущий, словно набегающая на берег волна. Совсем рядом.
Теплые руки в резиновых перчатках умело берут голову Плетнева, потихоньку начинают поворачивать в сторону. Тот же рокочущий голос произносит непонятные слова:
— Субдуральная гематома, перелом затылочной кости под вопросом, ушиб челюсти, закрытая черепно-мозговая травма.
Руки поворачивают голову Плетнева в другую сторону. В глаза бросается огромный отвратительного вида жук с толстым телом и тонкими лапками. С трудом фокусируя зрение, Плетнев обнаруживает, что жук изображен на плакате, а плакат висит на стене. И еще надпись: «Осторожно, в Москве энцефалитные клещи». Где клещи? Что в Москве? Смысл непонятен, Антону Романовичу становится тревожно и неуютно, словно клещ сейчас соскочит со стены и вопьется ему в горло. Голова снова поворачивается под действием сторонней силы. Глаза выхватывают из нереальной обстановки полусна человека в белом халате.
— Алкогольное, — констатирует тот, принюхиваясь. Тембр у него тот самый — рокочущий, приятный.
— А почему у него глаза открыты? — звучит рядом высокий женский голосок.
— Человек, дорогуша, видит не глазами, а мозгами. Если мозг выключен, то есть глаза, нет глаз — без разницы.
— Может, закрыть? — интересуется добрая женщина.
— Ну это еще пока рано. Давайте на рентген. Документы есть?
— Нет, никаких.
Голоса кажутся Плетневу удивительно мелодичными, как будто эти двое не разговаривают, а поют. Тем более что слышать-то их Плетнев слышит, а вот смысла никак не улавливает. Словно в опере.
— Из вещей только часы и нижнее белье.
— Видать, все пропил, — со вздохом констатирует мужчина. — Надо же, а с виду ничего, приличный. На хроника не похож.
— Сказали, что одежду в скорой украли. Вроде бы вначале он в костюме был.
— Уже и в скорых воруют, — обреченно рокочет голос. — Ладно, везите. Оформляйте как обычно — Иванов Иван Иванович. В себя придет — разберемся. Сам расскажет.
— Ну это если придет…
* * *
Поезд набрал ход и несся по мирным полям и лесам, унося пассажиров от тревожной столицы. Под успокаивающий стук колес Вячеслав Андреевич Золотов еще раз, более внимательно изучал чужое командировочное удостоверение. В купе было жарко, окно не хотело открываться, поэтому он лежал на полке в одних брюках.
«Следователь Следственного управления Следственного комитета по Калининграду майор юстиции Плетнев Антон Романович направлен для проведения проверки по материалам контрольно-ревизионного управления»…
М-да… Кто ж тебя, Антон Романович, так по репе приложил? На страже закона пострадал? Так сказать, производственная травма? Радуйся, Слава Золотов, а то мог бы и ты вперед ногами на жесткой каталке в скорой кататься. Если бы, разумеется, после универа в следователи пошел. А ты, Слава, сидишь себе в кабинете, бумажки перебираешь, крошки подбираешь от бюджета. И никто на тебя не покушается. Во всяком случае, до сегодняшнего дня. Ладно, перекантуемся недельку в этом Великосранске, воздухом свежим подышим, может, все само собой и утрясется.
Новый стук в дверь заставил Золотова прервать внутренний монолог — он подскочил с полки и сунул командировочное под подушку. Будто застали на месте преступления. Еще одного преступления. Не многовато ли за один день?
— Кто там?
— Проводник. Откройте, пожалуйста.
Голос просящий, без претензий. Зачастила, однако. Сувениры, что ли, принесла? Он быстро выхватил из чемодана футболку, натянул, повернул собачку замка.
— Извините, ради бога, в кассе случайно продали два билета на одно место, и человеку теперь негде ночевать. Не знаю что и делать. Вы не могли бы его пустить?
Чужого человека пускать не хотелось. Начнет разговоры разговаривать, вопросы задавать. Придется врать и выкручиваться. Но с другой стороны — как не пустить? Не в тамбуре же невинному ночевать. Был бы он глухонемым и спать сразу завалился.
— Да вы не волнуйтесь, пассажир спокойный, — проводница словно прочитала его мысли.
— Да. Конечно, — кивнул Золотов и посторонился, освобождая дверной проем, — если только он не храпит.
— Я не храплю, — обнадежил мелодичный голос, и из-за спины проводницы вынырнула та самая, с косичкой.
Она устало улыбнулась Славе, и на щеках тут же образовались симпатичные ямочки.
— Если что, у меня беруши есть. — Золотов даже чуть смутился.
Эх, не в добрый час попутчица, не в добрый. В другое время Золотов бы с радостью отдался легкому флирту. Но сейчас было не до того. Проблемы обступили со всех сторон, как вражеское войско. А в том, что она станет очередной проблемой, он почему-то не сомневался.
— Да я правда не храплю, — она, похоже, слегка обиделась на «беруши» и в нерешительности застыла на пороге.
— Я шучу, не обращайте внимания, — Золотов приземлился на свою койку, освобождая дорогу. — Прошу!
— Спасибо, — улыбнулась девушка и, толкая впереди себя спортивную сумку, вошла в купе.
— Вот и хорошо! — обрадовалась проводница, сделав доброе дело. — А нужен чай, зовите.
— Как не приютить такую красавицу! — Слегка смущенный Золотов в очередной раз широко улыбнулся, и девушка слегка напряглась.
Она села у окна и с преувеличенным вниманием принялась разглядывать среднерусские пейзажи.
* * *
Поиски исчезнувшего Плетнева шли уже полным ходом. И в Москве, и в его родном Калининграде.
Паше Гудкову высказали все, что думают о нем лично и о его протеже в частности. Самым мягким было сравнение с представителями ЛГБТ-сообщества, что еще раз указывало на дискриминацию последних. После нетолерантной беседы «хороший человек» Коля Деризубов отправил Павла к жене бриллиантового майора юстиции, тоже пребывающей в неведении.
Ирину Гудков поджидал около ее дома, на лавочке, прикармливая несознательных голубей санкционным сыром. Деризубов проинструктировал — заранее не звони, о визите не предупреждай — может, она с муженьком заодно. А вдруг это ее идея — с камнями свалить? Паша, разумеется, и пытался Деризубова уверить: Антоша — мужик честный, на такую подлость не способен. Наверно, когда за вещами домой заехал, все ей растрепал, а она быстро сообразила, что дальше делать, и уговорила, используя власть. Теперь встретятся где-нибудь в Таиланде и ищи-свищи.
Но Ирина, услышав о пропаже супруга, трактовала это совершенно по-иному.
Ну вот! Как чувствовала, что это липовая командировка! Кому ее придурок нужен в Москве?! Никуда он не полетел, а завис с какой-нибудь местной шалавой. У него ведь больше, чем на пригородный мотель, ни фантазии, ни средств не хватит.
