— Хорошо, что цветы купили, — одобрил Ланцов тем тоном, каким барин говорит с дворней, — мужики тоже внимание любят. Завтра в пять утра его заберете, на охоту поедете. Он вроде это любит. И не приведи бог проспать!
— Так мы… как бы… это… не сечем в охоте, — растерялся Кишка.
— Если только с гранатометом, — заржал Леший.
— Сечь и не надо! — жестко пресек веселье Ланцов. — Охоту другие организуют. Ваше дело обеспечить комфорт и безопасность. И смотрите мне! Чтобы все нормально было. Головой за него отвечаете. Если что потребует — землю будете рогом рыть, а достанете, понятно?
Леший хотел было возмутиться, что не по понятиям это — на рога намекать. Еще неизвестно у кого из них рога! Сам лось сохатый, жена на двадцать лет моложе! Кишка по пьяни рассказывал, как ее в коридоре зажал — только хихикала и глазки строила.
Под звуки великозельского гимна — как в столице! — поезд подполз к платформе, пассажиры начали выбираться из вагонов. Ланцов взял на изготовку табличку, принялся пристально разглядывать прибывших. В лицо гостя он не знал, ориентировался на приметы.
Золотов с Настей вышли вместе, остановились недалеко от группы мэрских встречающих.
— Пока. Жду звонка, — улыбнулась на прощание прекрасная попутчица, но уходить не спешила. — Только учти, на курганы надо после обеда ехать или вечером. Когда грязь подсыхает.
— Хорошо, я обязательно позвоню. А грязи я не боюсь. Как танк, — Золотов тоже не торопился с ней расставаться.
Наверно, нужно ее проводить. Хотя бы посадить в такси. Вячеслав Андреевич собрался остановить шнырявшего между пассажиров бомбилу, поминутно громко выкрикивающего «Такси!», но не успел. Со стороны приблизился какой-то невзрачный тип, нагло вклинившись между ними.
— Привет! С приездом! — Тип ткнул Насте в руки букет сирени, поцеловал в щеку.
— Здравствуй, Дима, — немного холодно отозвалась она, принимая лохматый веник, — спасибо.
Золотов раздраженно подумал, что парень — прощелыга и лузер, а сирень оборвал с ближайшего куста.
Тем не менее этот Дима по-хозяйски забрал у Насти сумку, подхватил под локоток и повел в сторону парковки.
Золотов, не ожидавший такого поворота, расстроился. Озадаченно смотрел ей вслед, размышляя — кем приходится Насте этот тип. Может, брат? Кем бы не приходился, но на шею ему она не бросилась. Это ободряло. Хотя… У него на нее пока тоже никаких серьезных планов. Просто инстинкт ревности, как у любого, кто провел какое-то время с симпатичной девушкой и вдруг узнал, что он не один такой.
Иван Михайлович занервничал. Никто к нему не подходил, а поезд уже поднял якорь и тронулся. Одно из двух: либо не приехал, либо проморгали. Что хуже — непонятно.
— А как он выглядит? — уточнил Леший, разглядывая людей поверх голов.
— Сказали, в костюме голубом, среднего роста, лет тридцать…
— Так вон же он!
Леший ткнул пальцем в направлении золотовской спины.
— Антон Романович! — Обрадованный Ланцов с высоко поднятой табличкой бросился к Золотову, сверлившему взглядом Настину спину. Осторожно дотронулся до плеча. — Антон Романович?!
— Ой, задумался, не заметил, — Золотов в очередной раз позабыл, что он отныне Антон Романович, — да, это я…
— Следственный комитет?
— Угадали, — Вячеслав Андреевич на всякий случай махнул корочками, не раскрывая их.
— Ланцов. Иван Михайлович. Заместитель мэра по общим вопросам. Как добрались?
Ловким движением руки Кишка принял из руки гостя чемодан и всучил ему цветочную корзину.
— Спасибо. Хорошо, — Золотов растерянно взглянул на корзину. Ему никогда раньше не дарили цветы в корзинах.
И что теперь делать? Зачем откликнулся на чужое имя? Поехал бы себе в город, снял номер в гостинице. Перекантовался тихо. Но… Настя могла услышать, тем более она как раз обернулась. А теперь по всему выходило, что тихо уже не получится. Когда с корзинами встречают — тихо не бывает. Признаваться, что он не Антон Романович, было поздно, раньше надо было соображать. Ты бы, Слава, не о девушках думал, а о собственной безопасности…
С этими мыслями, покачивая корзиной, Золотов покорно двинулся вперед по платформе в окружении почетного эскорта.
Наблюдавшие за слугами народа великозельские обыватели замерли на привокзальной площади в тревожном ожидании. Кого на этот раз нелегкая в город принесла?
Замерла и Настя, приготовившаяся сесть в Димин полицейский «уазик». Заметила, как Золотова усаживают во внедорожник заместителя мэра.
— Что твой знакомый с этими братками делает? — усмехнулся Дима, проследив за ее взглядом.
— Не знаю. Он по линии Министерства культуры.
На парковке к джипу Ланцова тут же подбежал один из «бомбил». Грубо постучал в водительское стекло. Кишка открыл.
— Чего тебе?
— Еще раз увижу здесь, колеса проткну.
— Это почему? — Кишка от такой наглости чуть дар речи не потерял и по привычке полез за пазуху, чтобы ощутить успокоительную сталь ствола. Но вспомнил, что сегодня он на официальном мероприятии.
— Здесь наше место. Хочешь бомбить, иди к Артуру.
— Мы похожи на бомбил? — До Кишки дошло, чего от него хотят.
— Мне плевать на кого вы похожи, а с колесами не шучу.
Кишка хотел было выйти, дабы объяснить товарищу политическую ситуацию, но Иван Михайлович мягко положил ладонь на потянувшуюся под мышку руку.
— Спокойно… Извините, мы больше не приедем, — дружелюбно улыбнулся он бомбиле, затем повернулся к сидящему сзади Золотову: — Не обращайте внимания, Антон Романович. Дикий народ. Не Европа.
Золотов кивнул и для начала попросил отвезти его в обувной магазин. Сказал, что по дороге подметка отклеилась и ноги промокают.
Ланцов, свято помня наказ начальника, распорядился ехать в самый шикарный местный бутик, торговавший даже в кредит — нужным людям. Там перекинулся парой негромких слов с продавщицей, и Золотову вынесли отличные итальянские ботинки, если этикетка не врала. Он и не подозревал, что в каком-то Великозельске такие бывают. В довесок к ботинкам шустрая продавщица поднесла на расписном подносике рюмку коньяка и канапе с красной икрой.
— За счет заведения.
— Неужели? — удивился Золотов.
— Это наш местный обычай, — лучезарно улыбнулась она.
Вячеслав Андреевич, разумеется, не поверил, но коньячок пригубил и канапе в рот отправил.
Как оказалось, ботинки тоже достались Золотову «за счет заведения». То есть — великозельских налогоплательщиков. Новоявленный Антон Романович смущался и совершенно искренне пытался за обувь заплатить наличными из чужого бумажника, но Ланцов, свято помня наказ мэра, не позволил:
