— В данном случае речь идет о дороге в никуда, которая обойдется в двести миллионов долларов и позволит грузовикам сэкономить минут пять, не проезжая через Страттенберг.
— А еще это остро необходимое четырехполосное шоссе, с появлением которого на Бэттл-стрит исчезнут пробки, — вмешался мистер Бун.
— А еще это экономически нецелесообразный проект. Пять лет назад консервативная группа налогоплательщиков — между прочим, твои единомышленники, Вудс, — назвала этот проект третьим по величине разбазаривания бюджетных средств в Америке.
— А торговая палата пришла к выводу, что вечные пробки на Бэттл-стрит тормозят развитие города, — не сдавался мистер Бун.
— Двести миллионов долларов за пять минут, — вздохнула миссис Бун. — Невероятно!
— Нельзя стоять на пути прогресса, — изрек мистер Бун.
Повисло напряженное молчание.
— Извините, что спросил, — только и сказал Тео.
Некоторое время они молча ели, слушая губернатора. К микрофону вышел местный сенатор и принялся расписывать, насколько сказочной станет жизнь города и округа с появлением новой автотрассы. Он казался не особо представительным — пухлый краснолицый коротышка в плохо сшитом тесном костюме, и минуты через три его зажигательной речи миссис Бун с упреком сказала:
— И ты голосовал за этого клоуна!
Мистер Бун виновато промолчал.
— Правда, пап? — почти недоверчиво спросил Тео. Как можно голосовать за такого?
— Правда, — наконец признался мистер Бун.
В тринадцать лет Тео питал к политике минимальный интерес: то, что он видел по телевизору, заставляло его держаться от нее подальше. Мальчик знал, что его мать склоняется к либерализму, а отец скорее консерватор, но Буны-старшие настаивали, что они «умеренные» и вообще ближе к центру. Наслушавшись споров, Тео понял, что быть умеренным довольно сложное дело. К счастью, у родителей хватало здравого смысла не затевать политических споров в присутствии сына. Они вообще редко спорили, по крайней мере, при Тео.
Мальчик наивно спросил:
— А откуда они возьмут двести миллионов?
— В основном у штата, — ответил отец, — но и городу с округом тоже придется раскошелиться.
— Но если город урезает бюджеты направо и налево, отменяет занятия и увольняет полицейских и технический персонал, как же можно тратить деньги на шоссе? — спросил Тео.
— В точку, — засмеялась мать.
— Почти всю сумму выделит штат, — защищался мистер Бун.
— Но ведь и в штате идут сокращения!
— Бинго, — снова со смехом сказала мать.
— Мам, почему ты так говоришь?
— Потому что ты, сынок, задаешь правильные вопросы, и удовлетворительных ответов на них нет. Объездное шоссе в любые времена было бы пустой тратой денег, но строить его сейчас, когда в стране экономический спад, просто нелепо.
Будучи юристами, отец и мать не привыкли уступать в споре, но у Тео создалось впечатление, что поддержка проекта со стороны отца вовсе не так сильна, как оппозиция матери. Разговор стих, и как нельзя вовремя на экране появился пресс-секретарь «Сьерра-клуба». Миссис Бун, гордая обладательница пульта, прибавила звук.
— Проект и десять лет назад был откровенно неудачным, а уж сейчас… Автотрасса дважды пересечет Ред-Крик, резко ухудшив качество водопроводной воды, которой снабжается город. Оно пройдет буквально под окнами Джексонской начальной школы. Мимо детской площадки, куда выходят играть четыреста детей, будут ежедневно проноситься двадцать пять тысяч машин, включая длинномеры с дизельными двигателями! Только представьте себе уровень шума и загрязнения воздуха!
Миссис Бун сделала звук еще громче.
— Потенциальное воздействие на окружающую среду надлежащим образом не изучено, — продолжал представитель «Сьерра-клуба». — Проект навязан политиками, которым заплатили транспортные компании!
Место у микрофона занял один из упомянутых политиков, и миссис Бун выключила звук.
— Что такое «Сьерра-клуб»? — спросил Тео.
— Сборище радикальных «зеленых», — бросил отец.
— Одна из самых массовых организаций защитников окружающей среды в мире, — сказала мать.
— Ясно, — сказал Тео и сунул в рот кусочек говядины. Как большинство детей, он даже радовался редкой пикировке родителей и решил плеснуть масла в огонь. — Но я не понял, если штат и город банкроты, откуда возьмутся двести миллионов?
— Спроси у папы, — быстро ответила миссис Бун, точным пасом отправив вопрос на другой конец гостиной.
— Из займов, — сообщил мистер Бун. — Банкротство никогда не мешало правительству тратить деньги. Если не получается изыскать средства, чиновники просто занимают необходимую сумму, выпустив облигации с плавающей ставкой.
— Какие-какие облигации?
— Ну, тут ты уже глубоко копнул, — засмеялась миссис Бун.
— Да, это довольно сложно, — согласился мистер Бун. — Я тебе в другой раз объясню. Важно понять, что правительство работает не так, как надо. Мы с твоей мамой работаем честно, защищаем интересы клиентов и получаем гонорары, а деньги тратим на зарплаты сотрудникам, офисное оборудование, оплату счетов за электричество и тому подобное. Но мы не можем потратить больше, чем получаем. Большинство семей и предприятий тоже так живут, а вот правительство ведет себя иначе. Там тратят не скупясь, занимают непомерные суммы и пускают деньги на ветер.
— И что, они не отдают долги? — спросил Тео.
— Теоретически отдают, а фактически перекладывают выплату на следующее поколение. Мы банкротим страну, а вы будете за нас расплачиваться.
— Ничего себе! Спасибо.
— Не за что. — Мистер Бун сунул в рот половину ролла с яйцом, чтобы подольше ничего не говорить.
Наконец губернатор исчез с экрана, и начался сюжет о профессоре Страттен-колледжа — тот был обеспокоен низкими зарплатами технического персонала кампуса. Он организовал протест перед зданием администрации, но собрались лишь несколько уборщиков. У профессора были длинные седые волосы, серьги в ушах и пронзительный голос.
— Дикий Вилли Вебер, — сказал мистер Бун. — Ну и клоун.
— А кто он? — спросил Тео.
— Известный здешний фигляр. Преподает русскую историю в колледже и считает себя коммунистом. Вечно пытается мутить воду.
Миссис Бун, естественно, не согласилась:
— Вообще-то в ряде случаев он проявил себя очень эффективным активистом.
— А что такое активист? — не утерпел Тео, не упускавший ни единого нового слова, не узнав его значения.
Подумав, миссис Бун ответила:
— Активист — это человек, испытывающий сильные чувства по поводу какой-то проблемы или проблем и желающий что-то изменить. Да, Вудс?
