За двести лет до этого те, кто наблюдал за преобразованиями, не имели ничего против того, что город вокруг них меняется. Наоборот, парижане были настолько в восторге от открывающихся перспектив, что спешили поделиться новостями со всем миром и широко праздновали рождение новой городской жизни.
Горожане того периода, когда Париж стал Парижем, использовали все доступные им средства массовой информации, чтобы сообщать о нововведениях. В первый раз за всю историю Парижа его жители оставили такое количество материалов и свидетельств, что теперь мы можем будто своими глазами наблюдать за тем, как влияло на них перевоплощение города. Начиная с 1680-х желающие могли совершать «виртуальные туры» по обновленной столице благодаря новому типу путеводителей, прародителем которого стал Брис. И задолго до этого предшественники Мане создали массу изображений Парижа – начиная от карт и заканчивая полотнами, – на которых они старались запечатлеть каждое новое изменение, каждый новый памятник.
Эти портреты Парижа XVII века воспроизводили новые общественные проекты «в действии» – например, тротуары моста Пон-Нёф, заполненные пешеходами, – и тем самым не только знакомили европейцев с последними городскими достижениями, но и показывали, как можно использовать преимущества современного города.
До XVII века города изображались крайне редко, и только как фон для главного объекта. На миниатюрах в средневековых манускриптах или портретах XV–XVI веков на заднем плане иногда можно увидеть очертания города, скорее обобщенного, чем конкретного. В XVII веке картография получила более широкое распространение, и карты стали гораздо более точными. Первые более или менее верные планы европейских городов появились примерно в середине XVII века. До этого люди зачастую имели весьма отдаленное представление даже о своем собственном городе, не говоря уже о других.
В 1572 году вышел первый том атласа Civitates orbis terrarum («Города мира»). К тому моменту, как был выпущен шестой, и последний том, в 1617 году, читатели уже ознакомились с картами 546 главных городов с четырех концов земли. Редактор Георг Браун и гравер Франц Хогенберг задали новые стандарты в картографии на многие десятилетия вперед. В первый раз европейцы получили возможность сравнить города мира.
Они могли оценить размер и очертания, расположение и течение рек. Парижане узнали, как выглядит Амстердам, а лондонцы представили себе Париж.
Атлас Георга Брауна «Города мира» 1572 года установил новые нормы в картографии: он включал в себя и это изображение Парижа
На этой детали карты Брауна показан ничем не примечательный кусок земли, который позже превратился в квартал Маре. В 1572 году на этой территории было относительно немного улиц и никакой достойной внимания архитектуры; большая ее часть была не застроена
Первый том сборника включал в себя и это изображение французской столицы, возможно одну из лучших его ранних карт. Оно подчеркивает характерную форму города, заданную, согласно Брауну и Хогенбергу, крепостной стеной, которая в 1572 году еще окружала Париж.
Но, как ясно показывает эта деталь карты, план самого города был далеко не таким четким, как его контур. В 1572 году Париж напоминал скорее разросшуюся деревню. Большая часть его территории была почти не застроена или совсем пустынна. В городе насчитывалось сравнительно немного улиц; большинство из них были короткими и извилистыми и служили только в качестве прохода между домами. Жилые здания, различных размеров, были довольно разнородными и ничем не примечательными в архитектурном отношении. Только два памятника – крепость Бастилия и Турнельский дворец, Palais des Tournelles (который Браун называет les Tournelles) и одна широкая улица – улица Сент-Антуан – позволяют отличить Париж от любой другой столицы того времени, например Лондона. Карта Брауна убедительно доказывает, что в 1572 году Париж еще не имел собственного современного лица.
Три десятилетия спустя ситуация все еще не изменилась.
В самом конце XVI века Генрих IV велел запечатлеть себя на фоне панорамы только что покоренной им столицы. Сразу за его спиной протекает Сена; за рекой мы видим два королевских дворца: Тюильри (сгоревший при пожаре 1871 года) и Лувр, все еще со средневековой башней.
Пустые места на картах и картинах рассказывают свою собственную историю. В данном случае они свидетельствуют о том, что на заре XVII века Париж не имел городского пейзажа как такового; это была столица, примечательная отсутствием строений. На этом полотне короля окружает зелень, но это не организованное пространство вроде парка или бульвара, а просто акры и акры пустой земли. Эта территория была готова к приходу двух великих королей-строителей, Генриха XIV и Людовика XIV, которые вскоре должны были превратить дикие поля в прекрасный город.
Когда Генрих IV заказал свой портрет на фоне города, где не видно церквей, но хорошо заметны королевские дворцы, тем самым он как бы заявлял, что годы религиозных конфликтов позади и Париж будет великой светской столицей. А выбрав в качестве заднего плана эту пустынную панораму, он, вполне возможно, хотел сообщить о своем намерении заняться этой территорией.
Луга, на которых так гордо стоит конь Генриха IV, оставались незастроенными вплоть до 1630-х годов, когда за них принялся Луи Ле Барбье. В течение века, пока они постепенно заполнялись зданиями, к карте Парижа добавлялись новые имена, в их числе улица де Бак и улица Святых Отцов. К началу XVIII века луга стали культовым кварталом, который сегодня называют Сен-Жермен-де-Пре (Saint-Germain-des-Prés).
Эта картина XVI века изображает Генриха IV на фоне только что покоренной им столицы. Панорама представляет собой в основном пустынные поля
В 1707 году этот район получил свой завершающий штрих, мощеную дорожку на набережной Сены. Ее стали называть Quai d’Orsay, набережная Орсе. Посетители сегодняшнего музея Орсе проходят примерно по тому же месту, с которого Генрих IV начал преобразование Парижа.
Такие же истории можно рассказать о любом значимом месте Парижа.
Эта деталь карты Бюлле – Блонделя 1675 года изображает территорию, которая выглядела столь невзрачно на плане Брауна 1572 года. К 1675 году данный район уже не напоминал большую деревню; теперь это был определенно город. Здесь появилось много новых улиц, часто прямых и длинных, – это были транспортные магистрали, призванные соединить эту часть города со всеми остальными.
