Рекорд длительности пребывания на одном командном посту установил Валериан Александрович Фролов, возглавлявший Карельский фронт с сентября 1941 года по февраль 1944 года. Практически всю свою карьеру он провел в Карелии и на Крайнем севере. Существует мало биографических сведений о Фролове, замечания о его характере и военных способностях столь же редки, как и население в тех краях, где он служил. Войну Фролов начал 46-летним генерал-лейтенантом, командуя 14-й армией на крайнем северном фланге Северного фронта
{424}. Командование Карельским фронтом он принял после того, как прослужил в августе-сентябре 1941 года заместителем прежнего командующего. С февраля по ноябрь 1944 года он вновь служил заместителем командующего фронтов при Мерецкове. Позднее Фролов до конца войны оставался на севере в качестве командующего Беломорским военным округом
{425}.
Командующие армиями
В оперативном и тактическом уровне боевая эффективность Красной Армии в первые 30 месяцев войны напрямую зависела от качеств ее командного состава на уровне армий, подвижных корпусов и танковых армий. Хотя всесокрушающее вторжение вермахта в ходе операции «Барбаросса» подвергло этих генералов тяжкому испытанию, напрягая их способности до предела возможностей, а зачастую и сверх того, и многие в ходе этого испытания погибли, сочетание чистого отсева и воли к выживанию в конечном итоге к концу первых 18 месяцев войны дало примечательно компетентный штат командующих армиями.
В первые 18 месяцев войны положение в Красной Армии характеризовалось высоким темпом отсева офицеров и сильной чехардой на всех уровнях командования, но особенно на уровне армий. За лето-осень 1941 года вермахт уничтожил множество советских армий и ряд их командующих в массированных операциях по окружению в июне западнее Минска, в августе и сентябре — под Уманью и Киевом, в октябре — под Вязьмой и Брянском, и в меньших масштабах на других участках фронта. Однако одновременно с этим страшным процессом Ставке удавалось сформировать и ввести в бой новые армии — быстрее, чем вермахт мог их уничтожить.
Хотя этот процесс «уничтожения-восстановления» практически прекратился к тому моменту, когда Красная Армия зимой 1941–1942 годов перешла в наступление, он тут же возник вновь, когда летом 1942 года вермахт начал операцию «Блау». Однако между осенью 1941 и весной 1942 года Ставка смогла вырастить новое поколение командующих армиями, которые не только получили боевое крещение в первые шесть месяцев войны, но и продемонстрировали как мастерство командиров, так и волю к победе. В результате, когда летом 1942 года паровой каток вермахта оставил жалкие ошметки еще от немалого количества советских армий, несмотря на продолжавшуюся чехарду в командовании Красной Армией, в отношении способностей командующих армиями дело у нее уже обстояло намного лучше, чем в 1941 году. В итоге под Сталинградом в ноябре-декабре 1942 года сталинская «команда» командующих армиями, выдержавших испытание операциями «Барбаросса» и «Блау», продемонстрировала немцам и всему миру, что она способна превзойти вермахт в его же игре — хотя бы на короткое время и на ограниченном участке фронта.
Однако, как показали наступательные действия Красной Армии зимой 1942–1943 годов, способность армии развить успех своих сталинградских побед была совсем иным делом. Эти победы доказали, что советские командующие армиями могли сокрушить румынские и итальянские армии, а, проделав это, обойти с флангов, окружить и разгромить по ходу дела и одну немецкую армию — но последующие поражения советских войск в Донбассе и под Харьковом доказали, что эти командующие пока еще не способны развивать успешные наступления на протяжении всей кампании. Поэтому, когда первое настоящее стратегическое наступление Красной Армии захлебнулось в конце зимы 1943 года, стало ясно, что старшему командному составу Красной Армии, особенно ее командующим армиями, нужно еще многому учиться.
Начиная с первого этапа зимней кампании 1942–1943 годов и во все большей степени после Курской битвы в июле-августе 1943 года Ставке удавалось распознавать подходящих генералов для командования армиями и назначать на эти должности тех, кто прослужит на них до конца войны. Добившись этого, она, за немногими исключениями, создала на уровне армий определенную степень стабильности командования, которая продержится до конца войны.
1941 год. Красная Армия начала войну, имея в полевых войсках и в стратегических резервах 21 армию, 15 из которых были подчинены ее четырем действующим фронтам
{426}.
Хотя вермахт окружил и уничтожил три армии (3-ю, 10-ю и 13-ю) к западу от Минска и сильно потрепал еще четыре (16-ю, 19-ю, 20-ю и 28-ю) под Витебском, Смоленском и Рославлем, Ставке удалось к 1 августа, благодаря мобилизации, увеличить число полевых армий до 29. Равным образом, хотя в августе Красная Армия потеряла еще две армии (6-ю и 12-ю) в окружении под Уманью, в сентябре — еще четыре (5-ю, 37-ю, 26-ю и 21-ю) в окружении под Киевом, а в октябре — еще целых семь (19-ю, 20-ю, 24-ю, 32-ю, 3-ю, 13-ю и 50-ю) в окружении под Вязьмой и Брянском, Ставка к 1 октября увеличила количество своих полевых армий до 37, к 1 декабря — до 48, ак 31 декабря — до 50.
[162]
За этот период командующими армиями служил 101 генерал — в среднем по 1,3 командующих на армию или 2,6 командующих на армию за год. Хотя эта цифра кажется весьма низкой, учитывая ожесточенность боев и понесенный Красной Армией урон, чехарда в командовании на уровне армий на самом деле была крайне высока, потому что вермахт уничтожил или сильно потрепал свыше трети армий, выставленных на поле Ставкой. Например, 76 армий, существовавших на начало войны или сформированных в ее первые шесть месяцев, пережили 119 принятий или смен командования — в среднем 1,6 командующих на армию или 3,2 на армию в год
{427}.
Что же касается индивидуальной судьбы 101 генерала, которые в 1941 года командовали армиями, то 18 из них (18 %) погибли в боях, попали в плен, были репрессированы или сняты с постов, 69 (68 %) на 1 января 1942 года по-прежнему служили командующими фронтом, армией или военным округом, а остальные 14 (14 %) находились на штабных должностях или командовали на более низких уровнях. В число 18 потерянных входили семеро погибших или смертельно раненных в боях (М. И. Потапов, Ф. М. Филатов, А. К. Смирнов, В. Я. Качалов, К. И. Ракутин, М. П. Петров и П. С. Пшенников), один умерший (И. Д. Акимов, причина смерти неясна), пятеро попавших в плен (И. Н. Музыченко, П. Г. Понеделин, М. Ф. Лукин, Ф. А. Ершаков и С. В. Вышневский), четверо репрессированных (А. А. Коробков, Ф. С. Иванов, К. М. Качанов и П. П. Собенников) и один снятый с поста командующего (Н. И. Пронин).
В число 69 генералов, которые под конец года продолжали командовать на уровне армий или выше, входили восемь, произведенных в командующие фронтом (К. А. Мерецков, Р. Я. Малиновский, Я. Т. Черевиченко, В. А. Фролов, И. С. Конев, П. А. Курочкин, Ф. Я. Костенко и М. С. Хозин), 58 оставшихся на армейском уровне и трое, сделавшихся в конечном итоге командующими военными округами. И наконец из 14 генералов, снятых с постов командующих армиями, 7 стали командирами стрелковых дивизий или бригад и столько же было назначено в штабы фронтов, армий или учреждений НКО либо сделалось заместителями командующих.
