Однако, несмотря на эти общие успехи, когда требовалось действовать в одиночку, развивая успех при прорыве в глубину обороны вермахта, советские танковые и механизированные корпуса несли тяжелый урон — как от механического выхода техники из строя, так и от умелого сопротивления вермахта. Так, например, в начале декабря 11-я танковая дивизия практически уничтожила 1-й танковый корпус Буркова на р. Чир, а 6-я и 11-я танковые дивизии сделали то же самое в конце декабря с 24-м танковым корпусом Баданова у Тацинской.
[182]
Таким образом, хотя многие из командиров танковых и механизированных корпусов неплохо проявили себя в наступательных действиях под Ржевом и Сталинградом, во время зимней кампании 1943 года они столкнулись с еще более суровыми испытаниями.
1943 год. К началу этого года в составе действующих фронтов и РВГК имелось 34 подвижных корпуса — включая восемь кавалерийских, 18 танковых и 8 механизированных. За первую половину 1943 года (к 1 июня) Ставка увеличила количество подвижных корпусов в действующих фронтах и РВГК до 37, включая 7 кавалерийских, 21 танковый и девять механизированных. К 31 декабря число подвижных корпусов выросло до 43, в том числе 7 кавалерийских, 24 танковых и 12 механизированных
{442}. Это означало, что к середине лета в распоряжении Ставки имелось достаточно подвижных сил для придания каждому фронту нескольких отдельных танковых, механизированных или кавалерийских корпусов, необходимых для ведения наступательных действий на ключевых стратегических направлениях, а также как минимум по одному подвижному корпусу — каждой армии, действующей на направлении главного удара.
С учетом двух корпусов (4-го и 19-го), существовавших лишь часть года, Ставка в целом за 1943 год выставила на поле девять кавалерийских корпусов. За этот период кавалерийскими корпусами командовало в целом 13 генералов — в среднем по 1,4 командира на корпус, в противоположность 1,8 командирам на корпус в 1942 году. Эти корпуса пережили всего семь принятий или смен командования — в среднем менее 1,3 командира на корпус по сравнению с 2,2 в 1942 году
{443}.
Что же касается индивидуальной судьбы 13 генералов, которые в 1943 году командовали кавалерийскими корпусами, то двое из них (15 %) погибли в бою или попали в плен, семеро (54 %) к 1 января 1944 года по-прежнему командовали кавалерийскими корпусами, а конечная судьба еще четверых (31 %) (Р. И. Головановского, Я. С. Шарабурко, М. Ф. Малеева и Н. Я. Кириченко) остается неизвестной — хотя они больше не командовали соединениями на уровне корпусов или дивизий
[183]
. В число двух потерянных для армии входили погибший в марте по неизвестной причине командир 4-го кавалерийского корпуса Южного фронта Т. Т. Шапкин и командир 8-го (7-го гвардейского) кавалерийского корпуса М. Д. Борисов, попавший в плен к немцам, когда его корпус в феврале 1943 года был окружен и большей частью уничтожен в Донбассе неподалеку от Дебальцево.
[184]
К концу года продолжали командовать кавалерийскими корпусами 7 генералов — С. К. Соколов, М. П. Константинов, В. К. Баранов, В. В. Крюков, Н. С. Осликовский, И. А. Плиев и А. Г. Селиванов. Соколов, Баранов, Осликовский и Плиев еще больше прославились на последующих этапах войны, когда они успешно командовали конно-механизированными группами в стратегических наступлениях 1944 и 1945 годов.
Многие из этих командиров кавалерийских корпусов отличились и в 1943 году. Например, зимой 1943 года 4-й гвардейский кавалерийский корпус Кириченко и 5-й гвардейский кавалерийский корпус Селиванова возглавляли успешные наступления Красной Армии на Кавказе и в Ростовской области, а 7-й (6-й гвардейский) кавалерийский корпус Соколова в январе-феврале шел в авангарде наступления Воронежского фронта на Острогожск и Россошь и на Харьков, пока не потерпел в феврале-марте поражения в Донбассе и под Харьковом. В то же самое время 2-й гвардейский кавалерийский корпус Крюкова возглавлял наступление Центрального фронта до берегов Десны, но в марте был отброшен к Курску.
После того, как осенью погода вновь ухудшилась, командиры этих кавалерийских корпусов вновь сыграли ведущую роль в наступлении Красной Армии до Днепра и за него. Например, 3-й и 6-й кавалерийские корпуса Осликовского и Соколова в августе и сентябре шли в авангарде наступления Калининского и Западного фронтов через Смоленск, а в октябре-ноябре корпус Осликовского поддерживал наступление Калининского (1-го Прибалтийского) фронта на Витебск. В сентябре 2-й гвардейский кавалерийский корпус Крюкова способствовал победе Брянского фронта под Брянском, а в октябре-ноябре вместе с 7-м гвардейским кавалерийским корпусом Малеева возглавлял наступление Центрального (Белорусского) фронта за Днепр в восточную Белоруссию.
Далее к югу 1-й гвардейский кавалерийский корпус Баранова и 4-й гвардейский кавалерийский корпус Кириченко умело поддерживали в августе-сентябре наступление Юго-Западного и Южного фронтов на Донбасс, а в октябре-ноябре корпус Баранова в составе Воронежского (1-го Украинского фронта) участвовал в ожесточенной двухмесячной борьбе за овладение Киевом. Наконец, в октябре-ноябре 1943 года 4-й гвардейский кавалерийский корпус Кириченко и 5-й гвардейский кавалерийский корпус Селиванова внесли значительный вклад в победу Южного (4-го Украинского) фронта под Мелитополем.
