Танки по маркам машин выглядели следующим образом: танков KB — 265 штук, Т-34 — 496 штук, БТ — 1486 штук, Т-26 — 1962 штуки, Т-35 — 44 штуки, Т-28 — 195 штук, Т-40 — 88 штук, БА-10 — 749 штук, БА-20 — 365 штук.
Колесных и вспомогательных машин всего на фронте было 12 506 штук только в механизированных корпусах.
Такое вооружение механизированных корпусов привело к тому, что в первый день танковые полки 9-го, 16-го, 19-го, 22-го и 24-го механизированных корпусов, как не имеющие специального вооружения, были вооружены 45- и 76-мм пушками и представляли из себя противотанковые полки.
Автобронетанковые войска Юго-Западного фронта, имея в своем составе указанную материальную часть, выступили на фронт».
[295]
Далее о боевых действиях механизированных корпусов Моргунов писал следующее:
«Все механизированные корпуса в течение 25 дней боя, выполняя задачи по уничтожению противника, имеют значительную убыль в боевой материальной части […]
Основными причинами большого количества потерь являются: недостаточная обученность личного состава, особенно призыва весны 1941 года; артиллерийский противотанковый огонь противника; авиационная бомбардировка; технические неисправности; действия в лесисто-болотистой местности.
Кроме того, отсутствие групп эвакуации, как непосредственно в соединениях, а также и в армиях; несвоевременная подача эшелонов для эвакуации в центр с армейских сборных пунктов аварийных машин привело к тому, что большой процент боевых машин был оставлен по техническим неисправностям».
[296]
Поэтому, по словам Моргунова, «все механизированные корпуса на 17.7.41 г. являются, как механизированные корпуса, небоеспособными из-за отсутствия боевой материальной части»
[297]
.
Направленный 5 августа пространный доклад генерал-майора Б.Т. Вольского, заместителя командующего Юго-Западным фронтом по бронетанковым войскам, заместителю наркома обороны Я.Н. Федоренко вновь перечислял трудности, испытанные механизированными корпусами. Вольский вкратце подытожил создание и состояние корпусов на 22 июня:
«Киевский особый военный округ, впоследствии реорганизованный в Юго-Западный фронт, имел в своем составе следующие механизированные корпуса: 4-й, 8-й, 9-й, 15-й, 19-й, 22-й и 24-й, причем 4-й и 8-й механизированные корпуса были сформированы осенью 1940 года, остальные корпуса в апреле 1941 года. Таким образом времени на сколачивание было крайне недостаточно, тем более, что в новых механизированных корпусах отсутствовала длительный период времени боевая материальная часть».
[298]
И к этому Вольский добавил: «На 1 августа Юго-Западный фронт не имеет в своем составе механизированных соединений как боевых сколоченных единиц, оснащенных боевой материальной частью, но имеет кадры».
[299]
Вольский критиковал неправильное боевое применение механизированных корпусов, отсутствие разведки, неадекватное материально-техническое снабжение, ужасающее отсутствие подготовленности командования и штабов, плохую связь, отсутствие личной инициативы со стороны всех командиров и целый ворох меньших трудностей, которые, вместе взятые, образовывали мрачную картину состояния готовности корпусов к войне.
Причитания Вольского конкретизируются множеством советских документов. Полковник П.П. Павлов, командир 41-й танковой дивизии, писал 25 июля, что после начала военных действий он четыре-пять дней не получал никаких приказов от своего 22-го механизированного корпуса, хотя командующий корпусом «знал место сосредоточения дивизии». Когда дивизия собралась, то артиллерийский полк дивизии «не имел ни одного трактора. 31 [танк] KB… не имел ни одного снаряда. Зенитный дивизион… снарядов также не имел. Колесного парка недоставало около 700 машин, которые до сего времени не получили из народного хозяйства». Хотя в двух танковых полках дивизии имелось 95 процентов требуемых танков, включая 31 KB и 312 Т-26, «водительский состав танков „КВ“ еще не был обучен, так как танки получены за 7–8 дней до начала войны».
[300]
И что еще больше ухудшало дело, имеющиеся в дивизии танки страдали многочисленными неисправностями.
[301]
Полковник Е.Г. Пушкин, командир 32-й танковой дивизии 4-го механизированного корпуса, докладывал 14 июля, что его дивизия была создана в апреле-мае из 30-й бригады легких танков и на начало войны имела 50 процентов личного состава, 77–78 процентов современных танков, 110 процентов танков старых марок и 42 процента бронемашин. Однако механики-водители этой танковой дивизии не были обучены, и у нее имелось лишь 22 процента требовавшегося ей транспорта, 13 процентов ремонтных мастерских, 2 процента от потребных запчастей, 30 процентов раций и 50 процентов потребной инженерно-саперной поддержки. Между 22 июня и 31 июля дивизия потеряла 307 танков из своих первоначальных 361.
[302]
