Задумывался Конев и о противнике. Хотя немецкие пехотные дивизии еще не успели оправиться после августовских сражений, они уже закрепились на тщательно подготовленной прочной линии обороны. Когда разведка доложила Коневу, что немецкая 5-я танковая дивизия по-прежнему прикрывает передний край обороны, он содрогнулся, вспоминая о том, какой ущерб нанесла эта дивизия в августе наступающим советским войскам. Мало того, где-то в тылу скрывались другие танковые соединения, но разведчикам не удалось выяснить ни их численности, ни точного расположения. Конев искренне надеялся, что при согласованном наступлении советских войск на все сектора Ржевского выступа эти опасные резервы противника будут брошены в другие места, но в глубине души знал, что и на его долю их хватит.
Отгоняя страшные мысли, Конев покинул штаб, предоставив офицерам выполнять свою работу.
Штаб Калининского фронта. Торопец, 28 октября 1942 года
Прошло всего две недели с момента получения пересмотренной директивы Ставки, касающейся новой операции против немецкой группировки подо Ржевом, а офицеры штаба Калининского фронта уже торопливо готовили приказы под надзором самого Жукова. Через два дня после получения директивы командующий фронтом, генерал армии Максим Алексеевич Пуркаев, представил свою концепцию операции членам штаба, указав, какие масштабные и важные задачи возложены на фронт Жуковым, и подчеркнув, что за подготовкой к операции Жуков наверняка будет следить лично. И действительно, на прошлой неделе Жуков совершил осмотр данного сектора фронта, глубоко вникая в подготовку к наступлению. Жуков привез с собой детальный план поддержки операции «Марс», который Генштаб разрабатывал с 12 по 20 октября. Теперь Жукову предстояло убедиться, что планы поддержки соответствуют детальным планам Пуркаева и его штаба, а также подчиненных ему армий и корпусов. Сидя рядом с Пуркаевым, Жуков обсуждал первое крупное изменение в плане. Как всегда, изменение было обусловлено не противником, а погодой. Этого и следовало ожидать во время осеннего наступления, да еще на лесистых северных окраинах Черноземья на северо-западе России. Как обычно в этих местах, переход отлета к осени ознаменовался немыслимо переменчивой погодой. Хорошие погодные условия в начале октября сменились к середине месяца проливными холодными дождями. Ливни превратили чернозем в черное вязкое месиво; дороги, и без того разбитые увеличившимися снабженческими перевозками, снующими от фронта в тыл и обратно транспортом, просто не могли выдержать такой нагрузки. Такая же ситуация наблюдалась на участке Западного фронта, и поэтому Жукову опять пришлось добиваться у Ставки разрешения отложить начало операции хотя бы до середины ноября, что ему и было разрешено. Жуков полагал, что, если погода не переменится, первым в наступление придется двинуть войска генерала Василевского.
Еще одно обстоятельство Жуков втайне счел благоприятным. Если войскам Василевского будет сопутствовать успех, тогда центральный участок немецкого фронта ослабеет, что облегчит проведение операции «Марс». Если же Василевскому не повезет, успех операции «Марс» неизбежно затмит достижения «Урана», а также будущую славу и удачу тех, кто задумал и проводил последнюю операцию. Не имея привычки мириться с поражениями и всегда оставаясь предельно самоуверенным, Жуков не допускал и мысли, что его войска могут потерпеть фиаско.
Присутствие Пуркаева вселяло в Жукова уверенность. Этот ученого вида генерал был двумя годами старше сорокашестилетнего Жукова и уже хлебнул трудностей военного времени (32). Выучка превосходного штабного офицера позволяла ему пережидать эти бури, не теряя уравновешенности. До войны Пуркаев служил начальником штаба Белорусского военного округа, затем — начальником штаба при Жукове в Киевском особом военном округе (когда началась война, он был начальником штаба того же военного округа при генерале Кирпоносе). Впоследствии Пуркаев пережил все ужасы
[5]
окружения и уничтожения Юго-Западного фронта под Киевом, позднее снова перешел под командование Жукова и во время московского контрнаступления возглавил сначала 60-ю, а потом 3-ю ударные армии. Благодаря эффективным действиям в ходе Холмско-Торопецкой операции зимой 1941 года Пуркаев стал командующим Калининским фронтом — после того, как Коневу, в конце августа было поручено командование Западным фронтом. «Да, — мысленно подтвердил Жуков, — Конев и Пуркаев полностью соответствуют моим целям».
Днем раньше Пуркаев представил предлагаемый им план операции Жукову и посоветовал не менять его даже в случае отсрочки начала операции. Жуков сам признал, что разработка плана далась штабу фронта с трудом: Конев продумывал план наступления только одной армии, а под командованием Пуркаева находилось три. Хорошо еще, думал Жуков, что Пуркаеву не придется отвлекаться на подготовку дополнительных армий к последующей крупной операции. Но чрезвычайно важно было обеспечить встречу двух армий Пуркаева в Оленине, а также продвижение третьей глубоко на восток, навстречу наступающим войскам Конева. Вдобавок Жуков приказал Пуркаеву подготовить четвертое наступление по совершенно обособленному направлению — на город Великие Луки, расположенный довольно далеко на западе Ржевского выступа. Предвидя, что Пуркаев столкнется с серьезными трудностями, Жуков выделил ему три новых мощных механизированных корпуса под командованием самых компетентных и смелых офицеров Красной армии — генерал-майоров М.Д. Соломатина, М.Е. Катукова и И.П. Корчагина. Все три корпуса должны были прорвать немецкую оборону на западном фланге Ржевского выступа и соединиться с бронетанковыми войсками Конева, атакующими с востока. Жуков приказал Пуркаеву после выполнения этой задачи направить два корпуса в сектор Белого, а третий — вверх по долине Лучесы.
Полностью согласованный с командирами подчиненных армий, план Пуркаева требовал, чтобы 41-я и 22-я армии наносили удар с запада Ржевского выступа, в секторе южнее Белого и в секторе Лучесы далее к северу. Одновременно 39-я армия Пуркаева должна быть введена в бой на широком участке фронта, у вершины выступа, с целью ограничить свободу передвижения немецких войск и захватить Оленине (штаб немецкого корпуса), а также ключевой сектор железной дороги Ржев-Оленине. 41-й армии Пуркаева под командованием генерал-майора Г.Ф. Тарасова предстояло бросить в бой 6-й сталинский сибирский добровольческий стрелковый корпус, включающий одну стрелковую дивизию и четыре стрелковых бригады, и с его помощью прорвать тактическую немецкую оборону южнее Белого. После прорыва немецкой обороны 1-й механизированный корпус под командованием генерала Соломатина и 2-й механизированный корпус под командованием генерала Корчагина должны были двинуться в сторону Андреевского и Сычевки. Там им предстояло соединиться с 20-й кавалерийской армией и танковыми частями, образовав бронированный щит вокруг основания Ржевского выступа, чтобы блокировать наступление немецких бронетанковых резервов, спешащих на помощь окруженным на выступе (33). Подошедшие стрелковые войска должны были образовать внешний фронт окружения наряду станковыми войсками и уничтожить опорный пункт Белый, который выдержал советское наступление зимой 1941 года и с тех пор был больной мозолью советских войск.
