На дневном совещании, выслушав донесения разведки, Катуков заверил Юшкевича, что его войска готовы к действиям, а командующий армией предложил воспользоваться слабостью противника, проведя разведку силами бронетанковых подразделений. Он рассудил, что в случае успеха разведка внесет беспорядок в немецкую оборону еще до начала атаки основных сил армии (77). Катуков, которому не терпелось ринуться в бой, согласился. Юшкевич спросил у Катукова, какая из его бригад второго эшелона считается лучшей, и Катуков незамедлительно ответил: «3-я механизированная бригада Бабаджаняна». «Вот он пусть и начнет атаку, — заключил Юшкевич, — сегодня в 16:00». Ошеломленный дерзостью такого решения и прекрасно сознающий, что полковник А.Х. Бабаджанян не станет атаковать, пока не закончит все приготовления, Катуков тем не менее воспринял это предложение как приказ. Приказ из штаба армии был отправлен с офицером связи в 15:30.
Бабаджанян встретился с этим посыльным около 18:00 в своем блиндаже по соседству с районом сбора бригады. Позднее Бабаджанян писал в мемуарах, что офицер вручил ему пакет приказов, требовавших начать наступление в 16:00 24-го числа, а не 25-го, согласно нынешним планам корпуса. Изменение планов в последнюю минуту не удивило Бабаджаняна: на его уровне такое часто случалось. Тем не менее он указал штабному офицеру: «Приказ не выполним, и не только потому, что вы доставили его мне с двухчасовым опозданием, но и потому, что для выдвижения к фронту бригаде требуется еще два часа. Ни я, ни мои командиры понятия не имеют о системе обороны противника, артиллерия не в состоянии открыть огонь по неизвестным целям» (78). Офицер связи возразил, что его работа — только передать приказ Бабаджаняну. Возвращая изученный приказ офицеру, который лишь пожал плечами, Бабаджанян резко добавил: «Вы же не автомат. Обязательно передайте мои возражения командованию» (79). Офицер пообещал передать, и Бабаджанян, прекрасно понимая последствия такого ответа, немедленно велел своему начальнику штаба доложить о получении приказа командующему корпуса и подготовить бригаду к действиям.
В наступившей темноте бригада выдвинулась к новым наступательным позициям, которых достигла к полуночи. В разгар суеты гусеничная машина остановилась возле позиции Бабаджаняна. Из нее выскочили три пулеметчика, сопровождающие троих старших офицеров, которые направились к командиру бригады. Один спросил: «Вы полковник Бабаджанян?» Получив утвердительный ответ, офицер продолжал: «Я начальник особого отдела <НКВД> 22-й армии, а это прокурор и председатель военного трибунала. Вы арестованы за неподчинение боевому приказу в боевой обстановке. Сдайте оружие». Окруженный пулеметчиками, Бабаджанян сдал оружие прокурору и саркастически заметил: «Может, еще прикажете связать мне руки? Для вас шестерых я один слишком опасен». Не оценив шутки, прокурор заявил: «Не волнуйтесь, Бабаджанян, у нас надежная охрана». Председатель трибунала сердито хмыкнул и добавил: «Напрасно шутите, полковник. Еще неизвестно, чем все кончится. Кто примет командование? Где ваш заместитель?» (80).
Троица усадила Бабаджаняна в машину напротив пулеметчиков, транспорт тронулся. После продолжительной езды по лесу транспорт остановился у какой-то землянки. Вооруженный конвой остался снаружи, а Бабаджанян и три офицера вошли в тускло освещенное помещение, где за столом сидел офицер, в котором Бабаджанян узнал посыльного. Когда Бабаджанян проходил мимо стола, офицер пробормотал: «Я не виноват». Ничего не ответив, Бабаджанян последовал за офицерами во второе помещение — хорошо освещенное, где за большим столом сидел широкоплечий и светловолосый генерал-лейтенант В.А. Юшкевич.
Юшкевич негромко спросил: «Это вы Бабаджанян?» Бабаджанян доложил: «Полковник Бабаджанян, командующий 3-й мехбригадой 3-го мехкорпуса». Смерив командующего бригадой внимательным взглядом, Юшкевич тем же тоном продолжал: «Ясно… почему не выполнили боевой приказ?» Бабаджанян ответил: «Я не мог выполнить его!» — «Объяснитесь», — негромко потребовал генерал. Бабаджанян повторил то же самое, что сказал офицеру связи, и добавил: «Если бы я начал наступление в полночь, к утру вся бригада была бы уже перебита противником. Я предпочитаю сохранить бригаду». Юшкевич изумленно воззрился на подчиненного, потом перевел взгляд на его сопровождающих и заметил: «Интересно… дело попахивает трибуналом. Интересно! А где сейчас ваша бригада?» Бабаджанян объяснил: «В полном составе на исходном рубеже для наступления, товарищ генерал». Юшкевич продолжал: «А завтра вы сможете прорвать оборону?» — «Если мне хватит времени подготовить и провести прорыв», — ответил Бабаджанян. «Сколько для этого потребуется световых часов?» — «Думаю, часа хватит», — ответил командующий бригадой (81).
«Когда сегодня светает?.. В 9:00? В таком случае, полковник Бабаджанян, командующий 3-й мехбригадой 3-го мехкорпуса, атака начнется в 12:00. За ее ходом я буду следить лично. — Юшкевич поднялся из-за стола, подошел к Бабаджаняну и добавил: — Вместе с силами Западного фронта мы осуществляем серьезную операцию — нам предстоит ликвидировать вражескую ржевскую группировку. Оборону противника мы должны прорвать любой ценой. Нам слишком дорого обойдется выход на позиции. Самые большие надежды мы возлагаем на ваш мехкорпус. И на стрелковые войска, приданные вам. Желаю вам удачи. Извините, что оторвал вас от дела. — Пожимая ему руку, Юшкевич вдруг добавил: — А где же ваше оружие?» — Бабаджанян покосился на своих «телохранителей». — «А, они погорячились! — Юшкевич все понял и добавил: — Верните оружие, а когда извинитесь, не забудьте доставить полковника в расположение бригады» (82).
В своих воспоминаниях Бабаджанян задумчиво добавлял: «На войне и не такое бывает».
Несмотря на провал попытки Юшкевича ускорить наступление, дальнейшие приготовления продолжались согласно графику. Все были убеждены, что утро принесет грандиозный успех.
Передовой командный пункт 39-й армии. Красная Гора, 24 ноября 1942 года
Передовой КП 39-й армии располагался в роще к востоку от дороги, ведущей на юг от Селижарево к Молодому Туду и Оленине, в 15 км от фронта и — отнюдь не по совпадению — на предполагаемом направлении главного удара армии. Подыскать тихое место для КП в этом районе было нелегко, поскольку он находился в основной хозяйственной зоне советских войск, развернутых вдоль западного края Ржевского выступа. Теперь, когда грязь на дорогах подмерзла, движение транспорта усилилось буквально по всем направлениям, поскольку подготовка к наступлению продолжалась. С одной стороны, это затрудняло перегруппировку, но, с другой — командующий армией генерал Зыгин признавал, что вся эта суматоха сбивает с толку немцев. Обширный узел материально-технического обеспечения обслуживал пять армий Калининского фронта, а также значительное количество поддерживающих частей. Именно по этой причине, не считая других, целям армии (и фронта) придавали такое значение. Захват городов Молодой Туд и Оленине на юге даже в случае провала операции «Марс» в целом дал бы советским войскам возможность держать под контролем верховья Волги, а также дорожный и железнодорожный узел Ржев-Оленине-Великие Луки. А это сократит расстояния для службы материально-технического обеспечения сил Калининского фронта по меньшей мере вдвое.
Командующий 39-й армией генерал-майор А.И. Зыгин выбрал Красную Гору местом для своего КП еще и потому, что она занимала центральное положение по отношению к фронту армии, простирающемуся почти на 50 км через вершину Ржевского выступа (см. карту 7). Вид линии фронта во многом определялся преобладающим рельефом. Фронт тянулся вдоль реки Молодой Туд, к востоку от ее верховьев, севернее Оленине изгибался длинной пологой дугой до места ее впадения в Волгу, а затем двигался на юг вдоль Волги до предмостного плацдарма на ее южном берегу, захваченного советскими войсками в конце лета. Силы 39-й армии занимали северный берег Молодого Туда на всем его протяжении — за исключением досадного немецкого предмостного плацдарма на северном берегу под самим городом Молодой Туд. К юго-западу от города у советских войск имелся маленький опорный пункт на южном берегу реки, напротив плацдарма на другом берегу Волги, километрах в двадцати к востоку. Вместо того чтобы атаковать немецкий опорный пункт Молодой Туд, Зыгин планировал увеличить свой плацдарм, чтобы обеспечить неглубокий охват противника в этом районе. Вот почему деревня Урдом, расположенная на полпути между предмостными плацдармами, была выбрана ближайшей целью его армии.
