9 Провинция.
10 Schulz, 2010. S. 272.
11 Grynberg, 1984. S. 42.
12 Grynberg, 1984. S. 45ff.
13 Grynberg, 1984. S. 63.
14 Schulz, 2010. S. 271.
15 Grynberg, 1984. S. 41–42.
16 Grynberg, 1984. S. 45.
17 Grynberg, 1984. S. 106.
18 Grynberg, 1984. S. 106–107.
19 Grynberg, 1984. S. 60.
20 Grynberg, 1984. S. 57.
21 По крайней мере, в той их части, что до нас дошла.
22 Если только Лангфус не обознался.
23 Или другой образ того же – отжимали от ненужной роскоши одну и ту же тяжелую и наволгшую половую тряпку.
24 Но, по замечанию А. Шмаиной-Великановой, Градовский, Лангфус и Левенталь думают так уже в Биркенау. До Биркенау – ни один человек в мире просто не мог бы поверить в полное уничтожение всего еврейского народа.
25 См. свидетельство Иешуа Эйбшица (YVA. М 99/944).
26 Mark E., 1985. P. 168.
27 Со слов А. Горфинкеля (Mark E., 1985. Со ссылкой на архив Б. Марка).
28 См.: Greif, 1999. S. 30.
29 Nyiszli, 1960. P. 195–197. Возможно, что именно его имеет в виду и Ш. Венеция, когда рассказывает об одном хилом интеллигенте, которому все остальные помогали выжить.
30 Эти воспоминания находились в архиве Б. Марка (Mark E., 1985).
31 (Шофтим) Суд. 16:30.
32 См. о нем в мемуарах его сына, Генриха Шенкера (Schönker, 2008).
33 См. протокол акта приемки от 10 ноября 1970 г. (APMAB. F.13. Wsp.420). В музее рукопись получила свой архивный шифр: Syg. Wsp. / Autor neznaemy / 449a (Ксерокопия: Wsp., tom 78,79; Микрофильм: Инв. №: 156866). Копия и дополнительные материалы к рукописи находятся также в Яд Вашеме (YVA. № 303).
34 Вот примерное содержание рукописи (в скобках – номера листов оригинала): Гл. 1. Первое предупреждение (1–30); гл. 6. На марше (30–46); гл. 10. В день перед депортацией (46–49); гл. 11. Изгнание (50–55); гл. 12. Млава (55–83); гл. 17. На железную дорогу (83–101). Дальнейших подглавок и разбивок текста нет, но содержание последней из глав много шире ее названия: начиная с л. 88 там описываются прибытие эшелона из Млавы на рампу в Аушвице и сама селекция (88–93).
35 В качестве примера могут послужить пассажи из последней главки: «Позже мы убедились, что в первой группе насчитывалось четыреста пятьдесят, а во второй пятьсот двадцать пять человек». Или: «Как я позже узнал, моя жена и мой сын находились в этой же группе…»
36 Аннотация копии документа, хранящейся в Государственном музее Аушвиц-Биркенау, и приложенная к ней «Служебная записка» от 2 апреля 1974 г. магистра Яна Куча, сотрудника Краковского регионального бюро Главной комиссии по расследованию гитлеровских преступлений.
37 По другим данным – в начале 1953 г., а по третьим – летом 1952 г.
38 Польская объединенная рабочая партия – аналог Коммунистической партии – обладала монопольной властью в стране до 1989 г.
39 О служебном положении В. Баруса в записке Я. Куча ничего не говорится, но, судя по всему, он работал на стыке партийной и культурной иерархий. В Главную комиссию по расследованию он обратился после того, как на глаза ему попалась публикация «Рукописи неизвестного автора» в посвященном «зондеркоммандо» специальном выпуске «Аушвицких тетрадей» на польском языке, вышедшем в 1971 г.
40 При Польской объединенной рабочей партии.
41 Весьма вероятно, что здесь подразумеваются успешные раскопки с участием Х. Порембского в 1962 году.
42 Biulletin ZIH. 1954, Nr. 9–10. S. 303–309.
43 APMAB. Syg. Wsp. /Autor neznamy / Tom 73. Nr. 420a (фотокопия; Mikrofilm Nr. 462. Инв. № 156644. Л.1–28).
44 Позднее эта атрибуция была подтверждена профессором Иерусалимского университета В. Московичем.
45 Mark E., 1985. P. 166–170.
46 В иврите прилагательное следует за существительным.
47 См.: Kádár G., Vági Z. Self-financing genocide. Central European University Press, Budapest, 2004. В книге перепутан порядок инициалов, но это не так важно.
48 Bezwinska, Czech, 1971. S. 8–9. 49 Czech, 1989. S. 912. 50 Им же, по-видимому, принадлежат и комментарии к тексту.
51 А возможно, в союзе с авторами вступительной заметки (это, увы, нигде не прояснено).
52 Переиздан в том же виде в 1979 г.
53 Mark, 1985.
54 См.: Лангфус Л. В содрогании от злодейства. / Публ. и предисл. П. Поляна. Перевод с идиша Д. Терлецкой // Новый мир. 2012. № 5. С. 160–177.
В содрогании от злодейства
Выселение
Первое сообщение
Тихо погруженное в покой, в живописном и уютном месте расположилось Маковское гетто.
31 октября 1942 года в половине девятого утра еврейские рабочие неожиданно были возвращены из деревень, где они работали. Уже на протяжении нескольких лет биржа труда1 делала все для того, чтобы ни у одного еврея не было нормальной жизни. В то же время принимались меры к тому, чтобы у всех мужчин и незамужних женщин, возрастом не старше 53 лет2, была нормальная работа. В сущности, ее лишь весьма условно можно было называть работой, в действительности это было настоящее издевательство над людьми, которых немилосердно и с циничной жестокостью били.
На глазах кровожадных разбойников-надзирателей они должны были падать от изнеможения и болезней, умирать от голода и мучений, полностью лишаться остатка душевных сил. Уже при одном виде немецкого жандарма3 им приходилось дрожать от страха. Все время их беспрерывно подгоняли, вынуждая трудиться в нечеловеческом темпе и под градом побоев. Целыми днями их мучили, не упуская ни малейшей возможности жестоко поиздеваться, а от постоянных побоев на телах оставались красные и белые рубцы.
Немецкий комиссар гетто, Штайнмец4, осуществил это нововведение.
Бывший школьный двор, на котором несколько месяцев назад снесли огромную школу с прекрасными антиками, он преобразовал в длинную виселицу, чтобы вешать невинных евреев. Приехали двое гестаповцев, приказали позвать руководство общины и потребовали принести им книги с биржи труда. После чего приказали назвать имена первых двадцати рабочих, которые случайно в этот момент находились в городе. За ними послали еврейскую полицию5 с сообщением об их предстоящем аресте: они будут находиться под арестом до вынесения им смертного приговора. Молодые крепкие мужчины, полные жизни и творческих сил, в глубоком отчаянии сидели под строгим полицейским надзором, и все живые горько оплакивали их смерть. Три страшные недели провели они под арестом – в трагических условиях и в ожидании смерти […] от восхода до захода солнца длинными, прохладными летними днями, и спали они в холоде и грязи, вони и нечистотах. Самым проклятым днем было воскресенье, когда было больше свободного времени, чтобы мучить несчастных евреев. Вдруг работающим арийцам дается команда покинуть город – со всех сторон стекаются они к воротам. Но не может же быть, чтобы немцы проявили столько великодушия и доброты, что оставили евреев в покое. Сердца бьются в ускоренном тяжелом ритме, и горестное беспокойство повисает в воздухе. Никто не может ответить на вопрос, что бы это могло значить – то, что ворота гетто открылись.
