Крис с дочкой жили в крошечном домике на заднем дворе дома в Менло-Парке. Единственным доходом было социальное пособие, так как Бреннан не хотела взыскивать через суд алименты с Джобса. Но вскоре власти округа Сан-Матео сами подали против Джобса иск, чтобы доказать отцовство и заставить его платить на содержание ребенка. Сперва Стив пытался отбиться. Именно тогда его адвокаты уговаривали Коттке дать показания, что он никогда не видел Бреннан и Джобса в постели, и пытались доказать, что в тот период Крис Энн спала с другими мужчинами. «Помню, как-то позвонила Стиву и заорала: „Ты же знаешь, что это неправда!“ – рассказывала Бреннан. – Он хотел затащить меня в суд с маленьким ребенком и доказать, что я шлюха и что отцом нашей дочери мог быть кто угодно».
Через год Джобс согласился пройти тест на отцовство, который доказал, что он является отцом ребенка с вероятностью 94,41 %. Тесты на ДНК тогда только появились, почем и вероятность была чуть ниже нынешней 99,99 %. Джобса тестировали в Калифорнийском университете. Он утверждал: «Я читал о тестах на ДНК и с радостью согласился, чтобы все выяснить». Крис удивилась. Но на самом деле это согласие не было проявлением альтруизма, а диктовалось сугубо прагматическими соображениями. Apple вскоре должны преобразовать в открытое акционерное общество, и доля в нем Джобса могла быть объектом судебных преследований со стороны Крис Бреннан от имени Лизы. Поэтому Джобс заранее хотел уладить все претензии, рассчитывая на меньший размер алиментов. Суд штата Калифорния обязал Джобса ежемесячно выплачивать 385 долларов на содержание ребенка, подписать согласие признать отцовство и вернуть государству 5856 долларов, уже выплаченных Крис Энн в качестве пособия. Стиву позволили навещать ребенка, но он нескоро воспользовался этим правом, поскольку долгое время отказывался публично признавать дочь. Он уверял доверчивую публику, что стерилен. Как вспоминал Артур Рок, «в конце концов он нам обо всем рассказал на совете директоров, но продолжал упорствовать, что, скорее всего, отец не он. Полный бред». Репортеру Time Майку Морицу Стив на голубом глазу божился, что, согласно статистике, «отцом ребенка могли стать 28 % мужского населения Соединенных Штатов», что было совсем уж полной ерундой. Хуже того, когда до Крис Энн Бреннан дошли слухи о злосчастных 28 %, она по ошибке решила, будто Джобс утверждал, что она переспала с 28 % мужчин США. Крис вспоминала: «Он пытался выставить меня шлюхой, продажной девкой. Ему проще было считать меня проституткой, чем взять на себя ответственность».
Статья за подписью Майкла Морица вышла в последнем номере Time за 1982 год. Мориц впоследствии от нее отрекся, утверждая, что материал о Крис Энн и Лизе добавил в нее нью-йоркский редактор журнала Джей Кокс, обычно писавший заметки о рок-музыке. Стив догадался, что журналистам о Лизе рассказал Коттке, и публично упрекнул его в этом. Возможно, он считал, что бывший друг мстит ему за отказ в предоставлении акций. «Когда репортер Time спросил меня, правда ли, что у Стива есть дочь по имени Лиза, я ответил „да“, – вспоминал Коттке. – Отрицать это было бы не по-товарищески. Я не мог допустить, чтобы мой друг выглядел негодяем, отказавшимся от своего ребенка. Стива это задело, он пришел в ярость и при всех заявил, что я его предал».
Впоследствии Джобс рассказывал своему биографу Айзексону: «Time решил выбрать меня Человеком года. Мне было всего 27 лет, меня волновали такие вещи, и я решил, что это здорово. Журнал прислал ко мне Майка Морица, который должен был написать статью. Мы ровесники, при этом я добился успеха, и он мне явно завидовал; было ясно, что его это задевало. Статья получилась клеветнической и оскорбительной. Нью-йоркские редакторы получили материал и решили, что для Человека года я кандидатура неподходящая. Я расстроился. Но это был хороший урок. Я научился спокойнее относиться к известности: все-таки средства массовой информации созданы для развлечения, и не стоит воспринимать их всерьез. Мне прислали экземпляр журнала; помню, как открыл бандероль, ожидая увидеть на обложке свое лицо, а обнаружил там скульптуру в виде компьютера. „Вот оно что“, – подумал я. А потом прочитал статью, и она оказалась такой отвратительной, что я заплакал».
На самом деле никакого искажения фактов в статье Time, кто бы ее ни написал, не было, и Джобс даже не пытался подать в суд на журнал и журналистов или публично обвинить их в клевете. Да и никаких оснований завидовать Джобсу в тот момент ни у Майка Морица, ни у Джея Кокса не было. Ведь они трудились совершенно в разных отраслях.
По словам Уолтера Айзексона, «что бы там ни думал Стив, никто не планировал выбирать его Человеком года. Редакторы (я тогда был помощником редактора) заблаговременно решили посвятить итоговый выпуск компьютерам, а не какому-то конкретному человеку, и за несколько месяцев выбрали для фотографии на обложку произведение известного скульптора Джорджа Сигала». Главным редактором Time тогда был Рэй Кейв. «Мы не рассматривали кандидатуру Джобса, – подтверждает он. – Компьютер невозможно персонифицировать, поэтому тогда мы впервые решили поставить на обложку фото неодушевленного предмета. Скульптура Сигала – настоящий шедевр; мы не искали никакого лица на обложку».
В конце концов Джобс признал Лизу своей дочерью. Он даже утверждал, что добровольно сделал это сразу же после теста, что тоже было неправдой, поскольку признать отцовство его вынудило судебное постановление. Джобс снял для Крис и Лизы дом в Пало-Альто и оплачивал учебу дочери. Когда Лиза выросла, они с отцом более или менее поладили и относительно часто встречались. Лиза даже жила в семье Джобса четыре года, пока училась в средней школе в Пало-Альто. В итоге Джобс признал свою неправоту и раскаялся в своем поведении по отношению Крис (а каяться он ох как не любил!) Он утверждал: «Мне не стоило так себя вести. Тогда я не представлял себя отцом, не был к этому готов. Но когда результаты теста подтвердили, что Лиза – моя дочь, я ни на секунду в этом не усомнился, согласился содержать ее до 18 лет и помогать деньгами Крис Энн. Я нашел в Пало-Альто дом, отремонтировал его и пустил их туда жить, причем без всякой платы. Крис Энн выбирала для Лизы лучшие школы, и я оплачивал обучение. Я старался поступать правильно. Но если бы сейчас можно было все изменить, я бы, конечно, повел себя лучше». Как вспоминала Крис о Стиве, «он человек просветленный, но при этом на удивление жестокий. Странное сочетание».
Хотя Джобс принимал определенное участие в судьбе дочери, но, пока она была маленькой, почти не навещал Лизу. «Я не хотел быть отцом, поэтому и не был им», – признавался потом Джобс с легким сожалением. Однажды, когда Лизе было три года, Стив проезжал мимо дома, который он купил для нее и Крис Энн, и решился зайти. Лиза не знала, что это ее отец. Джобс сидел на крыльце, так и не зайдя в дом, и разговаривал с Крис Энн. Обычно он навещал их пару раз в год, без предупреждения, спрашивал о жизни дочери, говорил, какую школу ей выбрать. Когда в 1986 году Лизе исполнилось восемь лет, Стив стал заходить чаще. В NeXT у него было больше свободного времени, чем раньше в Apple. Да и главный офис теперь располагался в Пало-Альто, недалеко от дома Крис Энн и Лизы. Однажды Джобс привез дочь в офис, чем удивил подчиненных.
Эви Теванян, инженер из NeXT, подружившийся с Джобсом, вспоминал, что, когда они собирались поужинать, иной раз заезжали к Крис Энн за Лизой: «Он был с ней очень мил. Он и Крис Энн были вегетарианцами, а Лиза нет. Он воспринимал это спокойно, предлагая ей заказывать курицу, что она и делала». Лиза впоследствии так описывала их с матерью меню: «За припасами – пунтареллой, киноа, сельдереем, орехами в глазури из плодов рожкового дерева – мы ходили в особые магазины, где пахло дрожжами и куда ходили женщины, никогда не красившие волосы. Но порой мы позволяли себе полакомиться чем-нибудь. Иногда мы покупали курицу с острыми приправами в лавке, где на вертелах рядами крутились птицы, и ели ее в машине, прямо руками, из бумажного пакета».
