Вика, однако, сделала из пояснений Жени свой вывод:
– Так, значит, не зря камеру подбросили мне?
– Вик, я сказал «вдруг». Возможно, он действительно завязал с незаконными методами. И эта проститутка вместе с камерой не имеет никакого отношения к нам. Просто, если в конце расследования окажется, что это он, я буду очень скверно себя чувствовать. Между прочим, он на самом деле хороший мужик. Это он только с виду такой бирюк.
– А второй, Плиточников?
– Его я знаю меньше. Он у нас относительно недавно, всего года три. А я, Николай Трофимов, Леня, Миша твой и еще пара человек – мы с основания. Поначалу, когда и законов-то толком не было, все мы баловались такими делами. Но однажды это стало незаконно. И пришлось переучиваться. И Трофимов, на мой взгляд, должен был уже войти в струю, после разборок с Мишей два года назад. Играть в одиночку против собственной фирмы – дело тухлое…
– Жека, что же мне делать? Кого попросить разведать, наши или не наши грешки связаны с этой камерой?
Женя задумался. И думал долго. И был похож, с его есенинской внешностью, на поэта, ищущего рифму.
– Видишь ли, Викуся, если у нас завелась нечистая игра, то любой может оказаться в нее вовлечен. Ты вот по старым делам вычислила Трофимова и Плиточникова, но вдруг это вовсе не они? Эти двое как раз ученые, а новенькие еще не битые, может, именно кто-то из них ввязался в запрещенные игры? Есть и другой нюанс… – раздумчиво произнес Жека. – Ты здесь человек посторонний и чужой, не обижайся. Ты милая, очаровательная, деликатно держишься – мужики отдают тебе должное во многих отношениях, я слышал разговоры… Но если ты поручишь такое дело некоему Игреку, то он, боюсь, твоим обаянием пренебрежет, предпочтя мужское братство. И предупредит Икса, что ты копаешь под него. Чем сослужит службу, понятно, ему, а вовсе не тебе.
– А если кому-то из женщин?
– Тот же расклад, только еще хуже. Уж слишком ты хорошенькая, чтобы они за тебя играли.
– Не за меня! За фирму!!! Это же дело общее для всех!
– Вик, ты что, никогда не работала в коллективе? Понятно… Видишь ли, дело делом, а люди есть люди. Большинство из них ради личных симпатий или антипатий способны спустить под откос любое дело. То есть если Маше нравится Саша, то она побежит ему немедленно докладывать, что ты, такая плохая-сякая-нехорошая, интересуешься его грешками. И Саша быстренько ляжет на дно. Мы эту психологическую особенность членов коллективов учитываем в работе и неплохо используем. Нужно узнать информацию о красивой женщине-руководителе? Найди некрасивую! В восьми случаях из десяти она, вместе с ненавистной ей красулей, заложит и всю свою контору.
– Так что же делать?! – отчаялась Вика.
– Да ты вообще ничего не должна делать, солнце! Скажи Лене, что разговоры о потерянном времени и его дороговизне неуместны, так как на кону репутация нашей фирмы. И перевесь заботу на его голову. Он ведь тоже это понимает. Сам найдет решение, я тебя уверяю. Это он просто перед тобой кочевряжится, не обращай внимания…
Вика послушалась Жеку, в силу чего сообщила Брежневу директорским голосом, что данное дело является приоритетом и не терпит отлагательства в интересах фирмы, посему пусть он подключает к расследованию любых сотрудников по своему усмотрению.
На этот раз Леня возражать не стал, только кивнул.
Пораженная откровениями Жеки, она довольно долго просидела в задумчивости в своем кабинете. Несмотря на отсутствие опыта работы в коллективе, она прекрасно помнила опыт коллектива школьного. Там ведь было то же самое… Всегда находились девчонки-интриганки, крутившие у нее за спиной, дабы настроить хотя бы часть мальчишек против нее. Вика совершенно не представляла, что дурного можно было о ней сказать, – она никого не обижала, обладала характером веселым и добрым. Но они как-то находили. Если Вика на уроке первой поднимала руку, говорили: подлизывается к учителю. Если она о ком-то хорошо отзывалась, говорили: хочет понравиться. Если отзывалась плохо (причем за дело), говорили: стерва…
Ничего, оказывается, не меняется. Ябеды остаются ябедами, интриганы – интриганами, и лишние двадцать, тридцать и далее лет возраста не прибавили новых штрихов к их мировосприятию…
Во многом знании – немалая печаль,
Так говорил творец Экклезиаста.
Я вовсе не мудрец, но почему так часто
Мне жаль весь мир и человека жаль? —
вспомнилась ей стихотворная строчка Заболоцкого.
«Они оба правы, – мудрец и поэт», – грустно подумала Вика…
Оставалось десять минут до встречи с вызванными «на ковер» Трофимовым и Плиточниковым. Вика подошла к зеркалу, поправила кудряшки, подчертила карандашиком неярко накрашенный, хорошенький ротик, посмотрела на себя и справа, и слева, но результат остался неутешительным: на директора она катастрофически не походила. И как ей держаться с неприветливым Николаем Трофимовым, о котором столь хорошо отзывался Жека, она не представляла.
Вика открыла дверь кабинета: Трофимов уже ждал, – и пригласила его войти.
Она решила свести собеседование к минимуму. Лишь проинформировала его об истории с кошкой и спросила, что он думает об этом деле.
Трофимов, не глядя на Вику и демонстрируя всем своим видом, что ему странно отчитываться перед ней – ЖЕНЩИНОЙ и НЕПРОФЕССИОНАЛКОЙ, сообщил, что, по его мнению, фирма «Виктория» не может быть причастна к данному инциденту. Тот факт, что кулон подбросили Вике, он расценивает как провокацию с целью посмотреть на дальнейшие действия фирмы. И если фирма сейчас начнет суетиться, сказал Трофимов, заверяя и доказывая, что она не причастна, то вызовет лишь больше подозрений.
В силу чего его мнение сводилось к следующему: не надо ничего предпринимать и дергаться, а надо продемонстрировать глухое непонимание и безразличие.
На все попытки новоиспеченной директрисы настоять на прояснении вопроса, Трофимов был категорически однозначен: она только посеет недоверие между коллегами, тогда как основа их работы строится именно на взаимном доверии …
Выслушав, Вика суховато сообщила, что примет к сведению его точку зрения, после чего отпустила Николая Трофимова.
Андрей Плиточников уже сидел в холле в ожидании своей очереди. Всерьез они воспринимали Вику или не всерьез, но все-таки считались с ее статусом, с удовлетворением отметила она.
…Нельзя было не признать, что Плиточников чрезвычайно хорош собой. Вика даже немного растерялась, но быстро взяла себя в руки.
– Среди ваших контактов есть проститутки? – строго спросила она.
Плиточников насмешливо улыбнулся:
– Конечно. У нас у всех есть в «контактах» проститутки, дворники, мусорщики, консьержки, соседи по интересующей квартире, коллеги по работе Объекта, равно как и члены его семьи…
Всем своим видом он давал понять, что Вика задала непрофессиональный вопрос. Но она и бровью не повела.
