В германском генеральном штабе поднялась большая тревога. Из Лондона была получена секретная телеграмма от одного из агентов германской разведки. Проверить ее в Англию послали человека из Берлина. Оказалось, что телеграмма была расшифрована совершенно правильно: в руках англичан оказалась секретная сигнальная книга германского военного флота и чертежи самого быстроходного во всем тогдашнем флоте крейсера «Фон дер Танн», конструкция которого держалась в исключительной тайне.
Несколько дней спустя один опытный комиссар тайной кельнской полиции, бывший офицер действительной службы, ехал в Париж на розыски какого-то похитителя бриллиантов. Выйдя поутру из своего купе в коридор вагона и направившись в вагон-ресторан, комиссар столкнулся с весьма странным человеком, стоявшим у окна коридора. Человек, засунув руки в карманы брюк, с довольным видом наблюдал пробегавшие мимо окна живописные картины природы.
Комиссар, месяц тому назад ехавший по тому же направлению в том же экспрессе, вспомнил, что этот неуклюжий с виду, но элегантно, хотя и очень безвкусно одетый господин уже встречался ему на этом пути. Как тогда, так и теперь внимание комиссара, его опытный наметанный взгляд приковало к себе ощутимое несоответствие всей внешности пассажира с дорогим и, очевидно, недавно надетым костюмом. Его грубые, заскорузлые руки резко дисгармонировали с шелком его белья. Манера поведения за столом в вагоне-ресторане тоже не соответствовала его костюму.
Всем этим комиссар был сильно заинтригован. На проверке паспортов на границе ему удалось стать в очередь за странным пассажиром и подглядеть в его паспорт. В документе сообщалось, что его обладатель был… полицейским. Это было более чем странно: обычно полицейские не пользовались I классом парижского экспресса.
Не веря своим глазам, комиссар на французской границе попросил одного знакомого таможенного сыщика дать ему поближе взглянуть в паспорт пассажира. Оказалось, что комиссар не ошибся: действительно, человек этот был полицейским по фамилии Глаус, местом проживания его был Вильгельмсгафен. По просьбе заинтересованного агента его французский коллега, согласившись с тем, что это может быть и какой-нибудь известный преступник, решился разыграть небольшую комедию. Найдя фотографический снимок пассажира не совсем похожим на оригинал, он потребовал предъявления других документов, удостоверяющих личность этого загадочного человека. С документами было все в порядке. Комиссар решил по возвращении обязательно навести справки в тамошней полиции.
Закончив свои дела в Париже и собравшись уезжать, комиссар отправился с одним из своих приятелей по службе в какой-то фешенебельный и дорогой дансинг. Здесь в вестибюле он нос к носу столкнулся с тем же заинтриговавшим его таинственным полицейским, очень сердечно и долго прощавшимся с какой-то хорошенькой барышней, которой обещал скоро вернуться.
Комиссар видел, как Глаус вышел из ресторана, а барышня вошла в зал. Французский коллега комиссара на просьбу последнего пригласить ее к столику отозвался с охотой. И скоро все трое сидели в уютном уголке дансинга. Ивонна даже без особой просьбы рассказала все, что знала о человеке, с которым только что простилась. По ее мнению, он был очень богатым человеком. В Париже он уже второй раз и, как и в первый, швыряет деньгами направо и налево. В первый свой приезд он получил какую-то экстренную телеграмму и примчался с ней сюда, чтобы разыскать ее, Ивонну, и провести с ней последнюю ночь.
– Я эту телеграмму на память о нем сохранила, – добавила Ивонна.
Воспользовавшись тем, что Ивонну пригласил кто-то на танец, немецкий комиссар сказал своему французскому товарищу:
– Очень бы мне хотелось взглянуть на эту телеграмму.
Когда Ивонна вернулась к столику, француз показал ей свой должностной значок агента, чем привел ту в настоящий столбняк, от которого она оправилась лишь тогда, когда сыщик пояснил, что от нее требуется лишь одно: отдать спрятанную у нее за зеркалом телеграмму. И просьбу эту девушка немедленно исполнила.
На следующее утро германский комиссар уехал из Парижа. Телеграмма, так его заинтересовавшая, почти ничего не объясняла. Она гласила: «Немедленно возвращаться. Петерсен». Подана она была в Вильгельмсгафене.
Когда кельнский комиссар явился к своему начальству с докладом о парижской поездке, он не забыл упомянуть и о странном полицейском, разъезжающем в парижских экспрессах, да еще в I классе. Вопреки ожиданиям, начальник кельнской сыскной полиции почему-то очень заинтересовался этим сообщением, и, когда он увидел переданную Ивонной телеграмму, вскричал как ужаленный: «Понимаете ли вы, что вам удалось узнать? Ведь это просто чудовищно!..»
Вместо разъяснений начальник вытащил какую-то папку, открыл ее и ткнул пальцем в одну из бумаг. Теперь пришла очередь ужаснуться и комиссару. Бумага содержала строгое предписание германского генерального штаба всем крупнейшим учреждениям тайной политической и сыскной полиции обратить особое внимание на работу иностранных шпионов, так как было уже установлено, что тем удалось выведать особо важные тайны германского военного флота, и произошло это, главным образом, в Вильгельмсгафене. Немецкие агенты в Лондоне установили даже, что человек, называвший себя там Петерсеном, был одним из главных руководителей английского шпионажа, посвятивший себя исключительно морской разведке.
Кельнское начальство немедленно командировало комиссара в Берлин с подозрительной телеграммой. Из Берлина тот вернулся с приказом кельнской полиции отправить группу сыщиков в Вильгельмсгафен, где находился ни о чем не подозревавший человек, продавший врагу военные секреты, – вахмистр Глаус.
Снова поднялся вихрь, быстро следовавших друг за другом событий. Действительно, Глаус оказался там, в постоянной компании с Енике, полицейским Зуром и старшим сигнальщиком Элерсом. Агентам без труда удалось установить, что у всех четверых было гораздо больше денег, чем это можно было ожидать по их служебному положению и получаемому содержанию. Кельнские агенты начали следить за этой четверкой днем и ночью и обнаружили ежедневные визиты обоих полицейских на уединенную дачу. Держа слежку в глубочайшем секрете, агенты готовили решительный удар по шпионской сети.
И вот, в одно прекрасное утро, на рассвете, Глаус и Енике были арестованы и поодиночке доставлены в тюрьму. Старшего сигнальщика Элерса арестовали прямо на корабле во время дежурства. Комиссар из Кельна, руководивший этой операцией, был прекрасным знатоком человеческой души. Задержанных полицейских он оставил в покое, а допросу пока подверг одного Элерса, что и дало прекрасные результаты.
После часового допроса несчастный матрос сознался, что через посредство Глауса на непродолжительное время давал чертежи крейсера и книгу военных сигналов инженеру Петерсену. Комиссар ободрил Элерса своим видимым участием и узнал далее от матроса, как орудовали оба полицейских, как они ловко оплели его сетью подкупов и уловок. Не забыл он упомянуть, как Глаус достал «инженеру» планы водоснабжения города, а Енике – чертежи укреплений гавани. Наконец, он горько, хоть и поздно, раскаялся в том, что после первого визита к нему Петерсена не доложил об этом своему командиру.
