— Ушел во Владивосток! — радостно решил янки, чуть не захлебываясь от восторга — Право руля! — крикнул он рулевому.
Тот завертел штурвалом. Шхуна склонилась влево и быстро понеслась по ветру вдоль берега, с противоположной стороны котикового лежбища, скрывшегося за каменным плато, возвышавшимся посреди острова в виде правильного прямоугольника с отвесными почти сторонами. Верхняя часть плато, сплошь усеянная тысячами морских птиц, казалась опушенной светло-серой бахромкой. У подножия этой каменной глыбы виднелись деревянные постройки: небольшой домик и два сарая, предназначенные для вязки и соления котиковых шкур. Все эти здания были построены монопольной американской компанией для нужд промысла. Еще недавно оживленные двумя десятками алеутов-промышленников, они стояли теперь совершенно пустыми и никем не охраняемыми. Вокруг и вблизи не было видно ни одной человеческой души. Несомненно, остров был оставлен совсем, и хищникам представлялась полная свобода заняться недозволенным истреблением дорогих животных.
Вполне убедившись в отсутствии охраны, шкипер направил свою шхуну к хорошо известному месту якорной стоянки, расположенному в миле от берега. Не прошло и получаса, как загремела цепь отданного якоря. Шхуна, задержанная с носу, плавно описала кормой полукруг и остановилась, слегка покачиваясь на волнах. Промышленники, закрепив наскоро паруса, живо спустили на воду два приготовленных вельбота, уселись в них и торопливо направились к острову. На шхуне остались только трое вахтенных, которым было приказано зорко следить за горизонтом и дать вовремя знать, ружейными выстрелами, о приближении каждого более или менее подозрительного судна.
Вельботы, отвалив от шхуны, плавно закачались, подбрасываемые ровно бегущими волнами. Впереди, у совершенно открытого берега, ревели неумолчные буруны. Волна за волной набегали на плоское побережье, сердито завернув вперед пенистые гребни. Вдали слышался глухой, подавляющий нервы рокот разгневанного моря, мощного, всесокрушающего и грозного. Хищники-промышленники не смутились от угрожающего рокота величественного прибоя и смело неслись вперед на своих легких, но в то же время чрезвычайно крепких вельботах. В течение тяжелого промысла им приходилось десятки раз выбрасываться в бурунах на берег при всякой погоде и при разнообразных условиях. Они хорошо освоились со всеми практическими приемами подобного лихого маневра, рискованного и сопряженного со смертельной опасностью лишь для малоопытных новичков. Правда, промышленники могли бы подойти к берегу более осмотрительно, осторожно сдаваясь на брошенных вне бурунов верпах
[62]
, но это отняло бы много драгоценного времени, Кроме того, подобный осторожный маневр мало согласовался с их хищничеством, обусловленным быстрым налетом, решительностью и почти безумной смелостью. Американцы хорошо сознавали, что каждая потерянная минута — деньги, в особенности при ожидании возможного появления у Тюленьего острова других хищнических шхун или, еще хуже, русского крейсера, оставившего свой сторожевой пост, может быть, только на время. Последняя мысль давила всех промышленников, словно тяжелый кошмар, и они спешили захватить с налету хотя сотню котиковых шкур и затем, возвратившись на шхуну с драгоценным грузом, высмотреть, оглядеться и вновь сделать смелый набег на беззащитное котиковое лежбище. Благодаря подобным действиям хищникам и в прежние годы удавалось истреблять котиков почти в виду русского сторожевого судна, уходящего от Тюленьего острова в силу каких-нибудь неотложных надобностей, весьма естественных в течение почти полугодового, бессменного крейсерства у голого камня. Вся цель хищников заключалась в том, чтобы ловить немногие часы временной отлучки русского крейсера, и в эти часы иногда они успевали создавать целое состояние, поголовно истребляя, сотнями и даже тысячами штук, добродушных, ценных котиков, случайно оставшихся без защиты.
IV
Вельботы, высоко подбрасываемые волнами, смело вошли в рокочущие буруны. Благодаря дружной, энергичной работе сильных гребцов они подвигались к берегу чрезвычайно быстро, подталкиваемые с кормы постоянно набегавшими водяными громадами. Вельботы не шли, но положительно прыгали с одной вершины волны на другую, то взлетая под небеса, то зарываясь в раскрывающаяся перед ними водяные пропасти. Тучи крупных брызг обдавали промышленников с ног до головы ливнем. Море клокотало вокруг, напоминая сильно кипящий котел. Волны бежали на приступ к Тюленьему острову уже не правильными рядами, а какою-то беспорядочною массою, бурливою, пенистою и ревущею. Кругом стоял неумолчный рокот и стон, среди которых нельзя было расслышать человеческих голосов... Чем ближе к берегу, тем море становилось грознее и грознее. Крутые, пенистые волны казались воодушевленными; в каждой их капле ощущалась какая-то непостижимая, стихийная жизнь и сила. Водяные громады ревели, стонали, плакали и неистовствовали, сталкиваясь одна с другой и вздуваясь в целые горы пены и брызг. Закаленные в море промышленники выдерживали бешеный натиск разъяренных волн с несокрушимою отвагою. Спокойно, уверенно работали они своими длинными, крепкими веслами, при каждом взмахе которых вельботы, словно окрыленные, легко взлетали на вспененные вершины валов и стремительно скользили затем по их изборожденным крупными морщинами покатостям в зияющие бездны, ежеминутно готовые бесследно поглотить отважных пловцов. Вот шлюпки вдруг поддало почти на сажень кверху: они достигли наиболее опасного пункта, где волна встретила морское дно, и разом вздулась отвесной стеной, точно досадуя, что не в силах разрушить неожиданную, непреодолимую преграду своему грозному поступательному движению. Этот момент был наиболее критический. Промышленники с трудом удержали в мускулистых руках весла, едва не вышибленные разъяренной волной, чуть не залившей обе шлюпки. Смертельная опасность миновала, и вельботы понеслись дальше. Еще несколько сильных, энергичных взмахов веслами, и шлюпки коснулись килем о мягкий песчаный грунт. Опытные, бывалые промышленники, почувствовав этот ожидаемый удар, почти мгновенно выскочили в воду и, ухватившись за борта вельботов, быстро выволокли их на отлогий берег. Этот ловкий, лихой маневр был выполнен с такой удивительной сноровкой и быстротой, что набегавшая сзади волна, с седым совершенно гребнем, не успела даже накрыть смельчаков и смыть их обратно в море. С глухим рокотом отхлынула волна назад, столкнулась с вновь набегавшими валами, поднялась еще выше, и целой водяной громадой понеслась опять в атаку на берег, словно стремясь охватить промышленников своими холодными, мертвенными объятиями. Напрасное стихийное усилие! Добежав до прибрежья, волна рассыпалась вдоль последнего и, уже совершенно обессиленная, едва коснулась кормы вельботов, вытащенных в безопасное расстояние от клокотавших и ревевших бурунов.
Выбросившись на остров, хищники, не теряя золотого времени, немедленно вооружились заготовленными дубинками и начали осторожно огибать каменное плато, с целью атаковать морских котиков, беспечно гревшихся на своем излюбленном лежбище, расположенном с противоположной стороны плато. Шли молча. Казалось, по песчаному побережью двигались тени, а не люди, преисполненные нетерпения приступить к чудовищному избиению дорогих ластоногих животных. Шкипер пробирался к лежбищу наряду с прочими, как простой промышленник. Все хорошо знали, что предстояло им делать, и нс нуждались в указаниях и поощрении хозяина, всецело поглощенного мыслью о близкой наживе.
