– Ты чего, чувак, какая еще мышь? Просто Александра мне тоже не чужая, я вас обоих люблю, ты же знаешь!
– Знаю. Поэтому и не дави на меня. Ты великолепный сыщик, я тебе доверяю, и нюх у тебя отличный, и все такое. Но мы столкнулись с необычным делом. ОЧЕНЬ НЕОБЫЧНЫМ. К нему нельзя прилагать свой опыт, потому что опыта такого нет ни у кого – ни у тебя, ни у меня.
– Так мы тогда на равных. И почему ты решил, что сам справишься?
Серега явно хотел сказать "лучше меня справишься", но воздержался.
– Потому что тут надо идти на ощупь. На острие интуиции. А у тебя нет на это времени. И потом, ведь Иммануил остается в твоих руках. Работай по нему. Может, наработаешь что-нибудь интересное... Новое есть?
– Справка у него не настоящая. Это заключение частного психолога о склонности к мифомании или псевдологии – никакой цены ей нет.
– То есть это человек, который постоянно лжет и сам верит в свою ложь?
– Типа того.
– И который любит сочинять о себе истории...
– Да справка никакой цены не имеет, говорю! Пошел к приятелю и получил! Или за бабки купил. Я этого "психолога" еще проверю!
– А зачем ему такая справка, на твой взгляд?
– Ну как, он же знал, на что идет, вот и подготовился!
– Может быть... Когда с ним связался Бенедикт в первый раз?
– Первое письмо, с предложением сыграть небольшую роль перед тобой, – двухмесячной давности. Не, ну ты серьезно думаешь, что это не он? Что есть какой-то настоящий Бенедикт?
– Думаю. Имя вряд ли настоящее, но маньяк настоящий.
– Да брось ты... У него просто есть сообщник! Который похитил Александру, чтобы отвести подозрение от Иммануила! – не сдавался Серега.
– Слушай, для дебатов у меня нет настроения... Скажи лучше, если Бенедикт связался с ним всего лишь два месяца назад – это у нас середина августа получается, – то как объяснить тот факт, что фотография Иммануила находится в медальонах, принадлежащих жертвам убийств годовалой давности?
– Так я про что тебе и толкую: он врет, все врет! А Александру похитил сообщник! Ты не дергайся, это для отвода глаз, ничего с ней не случится! Пожалуй, имеет смысл его выпустить и проследить: наверняка он каким-то способом вступит в контакт с сообщником!
– Делай то, что считаешь нужным, – устало ответил Кис. – Только узнай, как мог Бенедикт найти его электронный адрес? И нет ли где-нибудь в Интернете его адреса вместе с фотографией? Ведь маньяк должен был по каким-то признакам его выбрать... А потом разжиться его фотографией. Или он видел Иммануила в спектакле? Выследил, сфотографировал?
– И куда это нас продвинет?
– Не знаю. Просто проверь: возможно ли, чтобы совершенно незнакомый человек узнал его электронный адрес... Если да, то его слова будут похожи на правду. Похожи, не больше, но и не меньше...
– А если нет?
– Тогда придется поискать среди его знакомых, которым он сам мог дать адрес. Не исключено, что в театре.
На этот раз Серега ответил односложно и суховато:
– Хорошо.
Закрывая дверь, Кис бросил:
– И не трепись тут об Александре...
– Иди в задницу, – напутствовал лучший друг.
Алексей покинул Петровку с некоторым сожалением о том, что – он знал – Серега чувствует себя задетым. Он был самолюбив, дружбан его, но в меру и при этом (что главное!) умен. И Кис знал, что Серега отойдет и дружба от разногласий не пострадает. Такое уже случалось не раз, когда их версии и сыскные пути расходились, не разводя при этом их пути в жизни.
Великое чудо их дружбы заключалось в том, что можно было не думать о чувствах другого. Не бояться обиды, тем более обиды темной, невысказанной, мстительной, а знать, что друг сам все правильно сообразит, когда поостынет. Или уж в лоб скажет, ежели чего не так. Это такой редчайший уровень доверия, при котором любые разногласия не страшны.
Как с Александрой.
Александра, Саша, Сашенька... Любимая девочка...
...После всего случившегося Алексей окончательно укрепился во мнении, что разгадка ждет его на пути, предписанном Бенедиктом. И только там!
И посему он с новой силой бросился на поиски жертв маньяка – на поиски медальонов.
...Итак, ему уже известно следующее:
Первое. Иммануил – подставное лицо.
Второе. При этом именно его фотографии находились в медальонах. Тогда как первое дело датируется уже двенадцатью месяцами, – ведь он сказал, что двенадцать жертв за год... Что означает, что маньяк задумал свой план давно, больше года назад, и столь же давно привлек к нему Иммануила. Даже если последний об этом тогда не знал.
Третье. Жертвы маньяка, из которых он нашел уже пять, отличались двумя признаками: они были неверными женами, и у них имелся ребенок, сбагренный бабушкам или в интернат на воспитание.
Если продолжать искать по этим характеристикам, то что нового он найдет? Как вычислить по ним настоящего Бенедикта? Составляя таблицы всех знакомых и работников сферы услуг, к которым обращались жертвы, чтобы путем пересечения информации выявить одно-единственное лицо – лицо маньяка?
Но на это уйдут месяцы работы! А у него осталось тринадцать дней. Тринадцать дней до тринадцатого убийства. И тринадцатой жертвой станет Александра!!!
Отчаяние снова захлестнуло его. Он не мог поверить, что все это происходит с ним. С ними!
Но на отчаяние не было времени. Надо было что-то срочно делать. И Алексей не знал, что...
Вернее, он знал: надо продолжать поиски. Пазл сложится! Его ждут на этом пути, – по которому его решил провести маньяк, – открытия. Он их тщательно подготовил, как медальоны с фотографиями Иммануила Остреца...
И Алексей нырнул в дальнейшие поиски, как ныряют с вышки в воду, – зажав нос, закрыв глаза, задержав дыхание. Запретив себе все посторонние мысли, только поиски медальонов, только.
...Он решил следовать той логике, которая уже обозначилась. Он поверил Бенедикту, что убийств двенадцать за последние двенадцать месяцев; он поверил, что все способы убийства разные; он предположил (и стоял на этом), что они связаны с неверностью женщины и ее "статусом плохой матери".
Мучивший его вопрос – как убийца мог, не будучи близким знакомым жертвы, знать о ней такие интимные подробности – Алексей оставил на потом. Сейчас важно найти все медальоны – все знаки, указывающие на жертвы, павшие от руки Бенедикта. А в конце его будет ждать новый знак – Кис практически не сомневался в этом.
И посему он, перечитав записи с пометками Виктора, выбрал одно из трех дел за ноябрь прошлого года и поехал по адресу.
...Женщину, судя по всему, столкнули с платформы под поезд метро. Свидетели не заметили того, кто ее толкнул, но зато заметили, что траектория ее движения была как бы с ускорением, приданным чьей-то чужой силой. Проще говоря, они видели, что она полетела на рельсы. Не прыгнула, не упала, а полетела, словно от толчка.
