Тьёдар сообщил с искренним сожалением, что названной битвы не видел. Не то описал бы с удовольствием. Особенно же ему нравится, как я Бури на службу принял. Такое можно было бы красиво описать. Он, Тьёдар Скальд, умеет. Красиво. И готов прямо сейчас доказать…
Ну да, конечно. Эпохальная сага о Волке и Медведе. Предложение было встречено с энтузиазмом, и я поспешно свалил из дому. Типа, пописать. И…
Два плечистых молодца возникли будто из-под земли. А Вдоводел, как назло, остался в доме.
Я уже готов был заорать: враги! К оружию! Но заметил, что молодцы за железо не хватаются и руки держат на виду. Лунного света оказалось достаточно, чтоб разглядеть: лица воев хоть и напряженные, но не агрессивные. И оба – незнакомцы. Интересный вариант. Лучших дружинников Гостомысла я уже знал в лицо. Хрёрековых – тем более.
Выводы? Либо это какая-то неизвестная мне сила, либо мой старинный недруг Водимир. Если Водимир – то понятно, почему ночью. Непонятно, почему я жив. Всадить стрелу в меня, только-только развязавшего портки – вообще не вопрос. Хотя…
Нет в них враждебности. Не настолько я пьян, чтобы чуйка на опасность не сработала.
Так что я молча дожурчал (молодцы ждали), засупонился и только тогда поинтересовался по-русски:
– Чего надо?
– Наш боярин хочет с тобой потолковать, нурман.
– Почему нет? Пусть пожалует завтра…
– Тайно, нурман, – негромко произнес один из молодцев.
– Можно и тайно, – согласился я. – Ждите здесь, пока я облачусь.
И шагнул в двери.
Надо полагать, команды применить силу у них не было, так что препятствовать мне не стали.
Я вернулся в свои хоромы, взял со стойки Вдоводел…
Нет, маловато будет. Надо и кольчужку надеть, и вообще стоит экипироваться статусно. Чтоб видел неведомый боярин, что перед ним не рядовой викинг, а вип-персона…
– Куда собрался, брат?
Медвежонок. Ну да. Хирд пирует, вождь – работает. А что? Не взять ли его с собой? Вдвоем мы кого угодно к воронам определим.
Я в двух словах объяснил ситуацию. Свартхёвди обдумал и внес коррективу:
– Палицу с собой возьми.
Логично. Медвежонок – моя половинка. Соправитель. Приди мы вдвоем, это уже не тайная беседа, а серьезные переговоры получатся. Хавгрим же мой, типа, персональный телохранитель. Его взять – не значит показать, что я боюсь идти один, а обозначить статус. Как золотые браслеты у вождя. А когда золотые браслеты не только у хёвдинга, но и у его бодигарда, который к тому же – берсерк… Это как в России в бандитские времена на стрелку на танке приехать…
– Мое имя Добромысл.
М-да. С чем, с чем, а с добрыми мыслями у меня эта, физиономия никак не ассоциировалась. Разве что с мыслями о добре. Причем чужом.
Оружия на Добромысле – минимум. Вместо брони – рубашечка шелковая, кафтанчик – или как это называется? – с драгоценной вышивкой и меховой оторочкой, цепка золотая – граммов на триста, навершие меча мерцает камушком, оплетка из серебряной нити… И всё прочее тоже если не золотится, то уж серебрится наверняка. Особенно шапка. И не жарко ему в таком головном уборе? Богатенький буратина, однако. Вернее, карабас-барабас. Как-никак бородища – во всю грудь, и на морде шрамы явно не от бритья.
Упрятанные под мохнатыми бровями глазки – прям буравчики.
– Добромысл, ближний боярин князя Водимира.
Ближний – это не в смысле эротическом, а лицо, приближенное к высшему руководству. Где-то я это имя уже слышал… Вспомнил. Артельщик Дедята его упоминал. Мол, именно с Добромыслом был заключен договор на строительство порушенной мною крепости. И Задорей покойный – тоже. В основом в контесте терок этого Добромысла с другим боярином Водимира, Турбоем, кажется? Поскольку сам Задорей был как раз из «партии» Турбоя, то о Добромысле он говорил без всякого пиетета. Но факт того, что у Водимира боярин Добромысл – в большом доверии, Задорей порицал, но не отрицал.
И вот теперь доверенный муж Водимира – передо мной. И что-то мне подсказывает: не пропажу Задорея расследовать и не из-за переметнувшегося Дедяты этот добрый мыслями боярин сюда заявился. Да еще и тайно.
– Хёвдинг Ульф Свити, – представился я. – По-вашему – Белый Волк.
– Ульф Свити, – прищурил нехорошие глазенки Добромысл. – Имя у тебя нурманское, но сам ты на нурмана не похож.
– Ты позвал меня для того, чтобы поговорить о моей внешности, слуга Водимира-конунга? – спросил я на языке данов. – Тогда тебе стоило бы сделать это днем. Днем – светлее.
Не понял. Или сделал вид, что не понял. Ладно, повторим по-русски.
– Нет, – качнул хвостиками богатой шапки боярин. – Я пришел предложить тебе дело. От имени своего князя.
– Сколько он заплатит? – в лучших скандинавских традициях отреагировал я.
– Да уж побольше, чем тебе обещал князь Рюрик.
Надо же, какие мы осведомленные.
– Князя Рюрика я знаю давно, – заметил я. – Хаживал с ним по Лебединой Дороге.
Не понял. Ладно, поясним.
– В дружине его был до того, как сам стал вождем. И взял под его рукой немало. А от князя твоего хорошего не видел.
Чистая правда, кстати. Только плохое.
– Увидишь, если предложение мое примешь.
– Я его не слышал.
– Так слушай! – Боярин приосанился. – От имени князя здешних земель Водимира приглашаю тебя, Ульф Свити, на службу ратную. За верную службу будет тебе и гридням твоим место за княжьим столом, двести гривен серебром ежегодно и доля в добыче соразмерно вкладу. Годится?
Да, Трувор прав, как всегда. Враг не дремлет. И весьма осведомлён.
А ведь я им нужен. Во всяком случае, этому Добромыслу – точно. Небось сидел где-нибудь неподалеку и ждал, пока мои отношения с варягами не определятся. А как случилась меж моими и варяжскими дуэль, так тут же прискакал.
А раз так – торопиться не будем. Пусть рыбка заглотнет поглубже.
Я покачал головой.
– Нет. Не годится.
– Нет? – Боярин явно удивился.
Гривна больше марки. Двести гривен – это где-то восемьдесят кило. По здешним меркам сумма охренительная. Особенно учитывая малый размер моего хирда. Он был уверен, что ошеломит меня толщиной денежной «котлеты».
– Никто не предложит тебе больше, вождь Ульф Свити! – уверенно заявил боярин. – Ни в Смоленске, ни в Киеве. А оставаться здесь, в Ладоге, я тебе не советую. С Хрёреком ты больше не в дружбе, а варяги его – люди коварные и хитрые. Они будут улыбаться тебе в глаза, но убийство своего родича никогда не простят. Берегись, нурман! Людей у тебя немного. С варягами тебе не пободаться. Подумай! С братом своим посоветуйся, – кивок на Палицу.
