Между нами и Кремлём было всего ничего, жалких два километра, полчаса неторопливой ходьбы, минут пять-шесть бега с полной выкладкой. Но это если тебе никто не мешает, не суётся под ноги, не норовит отправить тебя на тот свет.
Здесь каждый метр будет даваться потом и кровью, при этом желательно – чужой кровью. Свою надо бы поберечь.
– Двинули, – сказал Вышата.
Наш маленький отряд устремился к красным стенам Кремля.
– Впереди чисто, – на ходу произнёс Сержант.
– Это пока, – не открыл Америки маркитант.
– Справа двое, – почти сразу откликнулся я. – Нео.
– Видят нас?
– Заметили, но пока в растерянности, ничего не предпринимают.
– Тогда не трогаем.
– Слева сразу шестёрка нео. Кажется, все бабы. – Это маркитант.
– Бабы… – вздохнул Вышата. – Они у обезьян самые вредные. Что делают?
– Ничего особенного, визжат и прячутся.
– Сейчас всех поднимут. Может, шарахнуть по ним? – предложил я.
– Не хрен патроны впустую тратить. Побереги для более значимых целей.
– Так, притормаживаем, – скомандовал Сержант. – Метров через пятьдесят пехота противника. Десятка два особей, настроены агрессивно.
– А ты им гранатку, – ласково посоветовал пластун. – Она враз агрессию устраняет, вместе с теми, кто её излучает.
– Бойся!
Граната взрывается через несколько секунд. Предсмертный вой, визги раненых – кио не оплошал, метнув подарочек Вышаты в самое сердце скопившихся нео. Теперь им не до нас.
– С моей стороны вижу дампов, оба арбалетчика присели на колени, целятся, – отрапортовал я.
– Так чего тормозишь, ёшкин кот! Пуляй! – вроде бы разозлился Вышата.
Банг! Банг! Одного дампа я поразил наповал, второго лишь задел, но довольно серьёзно – болта в спину от него можно не ждать.
– Нечай, молодец. Красиво сработал. Продолжай в том же духе, – ободрил меня пластун.
– Снова скопление нео, пускаю в ход огнемёт, – сообщил Сержант.
– Какой огнемёт? Не было у меня такого, – не сразу въехал в ситуацию Вышата.
Из открытого рта кио полыхнула длинная струя пламени. И сразу же забегали, засуетились охваченные огнём фигурки, завоняло палёной шерстью и мясом.
– Эй, Сержант, ты только в следующий раз дырки не перепутай. А то мы сзади бежим, – пошутил маркитант.
Кио не стал откликаться. Он лишь взмахнул рукой, и мимо моих глаз пролетела отрубленная косматая башка нео, почему-то с высунутым языком.
– Впечатляет, – уважительно прошептал маркитант.
Я подтвердил его слова кивком. Действительно, зрелище завораживало: человек, у которого изо рта бьёт огненный фонтан, – это нечто феерическое.
Однако феерия закончилась быстро.
– Я пуст, – выкрикнул Сержант.
Появились новые мишени, я выпустил ещё четыре пули, каждая из которых нашла жертву. Прав Вышата, говоря о мастерстве предков, – оружие у них выходило на славу.
Ещё два выстрела, улетела в сторону последняя гильза. Я перебросил «Сайгу» за спину и взялся за меч.
А пластун уже вовсю пулял свои сюрикены, сея смерть в рядах нео. Большинство из них умирало, не понимая, что происходит. «Звёздочки» исправно уменьшали число наших врагов. Вышата был просто виртуозом.
Пока что наша тактика оправдывала себя. Нео разочаровались этим участком, и их число на подходах к нужной стене изрядно поубавилось. Однако обезьян всё же было больше, чем нам хотелось. Да, они не ожидали такого натиска с тыла, выглядели ошеломлёнными, но их вожди постепенно наводили порядок. Однако на всё требовалось время, а дисциплина никогда не была заложена в крови обезьян.
Цель была всё ближе, я уже отчётливо видел махавших нам дружинников, которые, разумеется, видели наш прорыв. Разик рявкнула пушка, но потом замолчала – артиллеристы не хотели зацепить нас «дружественным огнём». Дважды грохали пищали, результат их выстрелов был не виден, надеюсь, что пули не улетали в «молоко».
Кто-то громко орал со стены, подбадривая нас. Я вскинул голову, пытаясь встретиться взглядом с этим человеком, – увидел лишь закованную в броню фигуру, судя по богатству доспеха – даже не дружинника, а боярина.
В руках кричавший держал АКМ и неоднократно к нему прикладывался, тратя драгоценный боезапас. Палил он метко, устраняя наиболее рьяных нео. С такой поддержкой у нас не могли не вырасти крылья.
Оставалось совсем немного, чуть-чуть, но тут в бой вступила третья сила. И это разом изменило ситуацию на поле боя. Увы, не в нашу пользу.
Глава 28
Дорога к Кремлю была отрезана био: пусть не боевыми машинами, а в основном транспортниками и обслугой, но этого скопления живой техники было достаточно, чтобы наш прорыв не смог увенчаться успехом. Среди них оказался тот самый серв с вмятиной. Паук пристроился подле биомеханического «тираннозавра» и тыкал лапой в нашу сторону. Сдаётся, что появление этого летучего отряда отнюдь не было случайным, – злополучный серв навёл на нас своих дружков. И чего это он так к нам привязался? Неужели до сих пор в обиде, что мы способствовали гибели его прежнего покровителя? Так ведь предъявки не к нам, а к кио.
Мы встали как вкопанные. Дальнейшее продвижение не имело смысла.
Био были спереди и сзади, а по бокам на нас косились полчища нео. Такого скопления мохнатых рыл я прежде никогда не видел.
Био постепенно сужали круг. С кремлёвской стены снова бумкнула пушка, ядро угодило в одного из био, но тот даже манипуляторами не повёл. Для этой механической твари нужно оружие посерьёзнее.
Внезапно «Рекс», возле которого пасся приснопамятный серв, заговорил.
– Люди, вы окружены. Сдавайтесь. Так будет лучше. Впрочем, – мне почудилось, что в его неживом голосе вдруг появилась усмешка, – мы не настаиваем. Свобода воли – одна из высших человеческих ценностей. Мы её уважаем.
– Издевается, гад, – сокрушённо покачал головой Вышата.
– Может себе позволить, – отозвался кио. – У них многократный перевес и в силе, и в оружии. Не хочу вас расстраивать, мужики, но нам крышка.
«Рекс» навёл на нас свою пушку. Мы смотрели в её воронёное дуло, как в жерло вулкана.
– На понт берёт, – сказал маркитант. – У них давно уже с боеприпасами полная задница. Но, строго между нами, я впечатлился. Пора подштанники менять.
– Не напрягайся. Его реактор тебя и с грязными переработает, – сказал Вышата.
Ствол пушки поднялся и опустился с механическим жужжанием, а потом начал медленно перемещаться, выцеливая по очереди каждого из нас. Я стал последней мишенью и почувствовал себя крайне неуютно. Будто сама смерть устремила на меня цепкий взгляд и поманила костлявыми пальцами. Я поёжился.
