– Мать вашу, – ответил Серега. – Во народ у нас… Так тачка у него, как я понял, вовсе не «РАВ-4»?
– «Вольво», – ответил ему Кис. – Модель S40.
– Номера?
– Я не видел, – виновато произнес инвалид. – Это с его слов, с Митиных… Я вообще-то редко из дома выхожу. Может, Васян запомнил? Или кто из соседей?
– У Васяна спросим, – ответил Серега, – как только его доставят на Петровку. А по соседям пойдет Паша. – Он кивнул одному из приехавших с ним сотрудников. – Где машину парковал жилец?
– Не знаю… Говорю ж, из дома редко выхожу…
– Паша, – распорядился Серега, – в первую очередь нужно искать тех, кто тут воюет за местечко. Пока потолкаются, встраиваясь в свободный пятачок, глядишь, и номерок проклятой впередистоящей тачки запомнился сам собой, так бывает… Этих придется ближе к вечеру обходить, когда с работы начнут подтягиваться. А пока расспрашивай всех подряд, заодно список тех, у кого тут машины есть, составь. Если карта сразу не ляжет, вечером пойдешь с Саней и Колей, втроем поживее дело пойдет… А мы пока по базе данных поищем. – Серега отошел в сторонку, набирая номер. – Если жилец этот в самом деле Дмитрий Попов, то найдется «Вольво» очень даже быстро…
«Если», – подумал Кис.
Они с дружбаном разделились – на этом настоял Алексей. Нельзя терять ни минуты. Со всеми этими «если» им обязательно нужно нарыть еще что-нибудь, еще зацепки, еще информацию, способную привести их к похитителю!
Серега, распорядившись о задержании Васяна, отправился в его квартиру, а Кис пошел во двор. Он надеялся отыскать собачников, которые могли бы ему сказать чуть больше о пареньке, задумавшем похитить их с Сашей детей. Мало ли, вдруг Степан, оказавшийся Митей («если»!), проговорился о чем-то? Фразу обронил неосторожную или словечко, мало ли…
Двое из приехавших с Серегой людей остались в квартире инвалида: осматривать комнату, где еще недавно жил Митя, искать отпечатки или какую-нибудь мелочь, которая могла бы навести на его след. Паша отправился опрашивать соседей, Кис на улицу, а Серега двумя этажами ниже, к Васяну.
Двумя этажами ниже дверь Сереге открыла хорошенькая девочка лет шестнадцати. Глаза у нее были необыкновенного фиолетового цвета, Серега просто поразился. А выражение их – распутным.
Серега, в силу опыта – личного и профессионального, – давно знал, что распутные глазки малолеток (равно как и «многолеток») обещали не столько доступ в райские кущи наслаждения, сколько попадание в капкан их отнюдь не сексуальной заинтересованности. Это были маленькие или большие охотницы за мужчинами и меньше всего за их телами. Как ни удивительно, но большинство таких «распутниц» оказывались вообще фригидными, и их отработанный взгляд, как и сладко складываемые губки, служил крючком для привлечения денежных болванов. Или просто ради самоутверждения. А чаще всего ради обеих целей.
Девочку звали Леной. Дома находилась также ее бабушка, но с ней Серега быстро управился, выдворив ее из комнаты Лены с помощью своего удостоверения и слов «в интересах следствия», как только понял, что та никакой важной информацией не располагает. А вот Лена располагала ею! Она сама призналась, что видела Митю позавчера!
– И о чем вы говорили с ним?
Лена дернула плечиком.
– Это такой разговор… – Девочка потупила глазки, очень фальшиво… – Я не могу вам сказать. Это как бы конфендинциально! – произнесла она, сделав сразу несколько ошибок в слове.
– У тебя с ним какие-то отношения?
– Как сказать… – интриговала Лена, смущенно-кокетливо наклонив головку, стреляя из-под бровей фиолетовыми глазками. – В общем…
Ей нравилась мысль, что кто-то предположит, что у нее с Митей, таким красивым и богатым парнем, имеются отношения.
– Это как бы моя личная жизнь! – вскинула она гордо головку.
Мужчина, который сидел напротив нее, был тоже красив. Не так, как Митя, иначе, но все же. Светлые волосы, коротко стриженные, и серые глаза, смотревшие ласково и в то же время будто смеясь. Конечно, ему уже сколько-то за тридцать, – никак не меньше! – и он, конечно, не богат, раз мент, но он был красив, от него веяло опытностью и уверенностью в себе, и оттого Лене не терпелось проверить на нем свои чары.
Она скрестила ноги, приняв независимую и изящную – так ей казалось – позу.
– Трусы на тебе есть? – вдруг грубо осведомился красавчик-мент.
– Я вас не понимаю! – вспыхнула Лена. – На что вы как бы намекаете?!
– Не строй из себя Шарон Стоун, малышка. – Серега называл «малышками» едва ли не всех женщин, включая тех, с которыми имел личные отношения: это избавляло его от необходимости запоминать имена. – Это с хлопчиками из твоей школы прокатит, а я, если ты не заметила, большой дяденька. И мне твои примочки по барабану, Лолита. Если ты еще не въехала, так поясняю: ты находишься на допросе. И обязана мне говорить все, что знаешь. Иначе я тебя привлеку к уголовной ответственности за сокрытие важной для следствия информации, поняла?!
Лена уставилась на него в упор, в глазах ее стали копиться слезы. Обиделась, ишь ты!
Слезы скользнули на щеки, а в глазах… В них произошло что-то странное. Лена прижала руки к векам, а затем сделала какое-то неуловимое движение, и глаза ее из фиолетовых превратились в серые.
– Ты линзы носишь, что ли?
Лена только обиженно всхлипнула. Поплывшие на слезах линзы лежали на ее ладони.
– Ну, давай, малышка, рассказывай, – смягчился Серега. – О чем разговор был с соседом?
…Собачников оказалось мало во дворе. Видимо, неурочный час. У Алексея собака была только в детстве – его образ жизни не позволял завести животное, – но он помнил смутно, что их выгуливают с утра, а потом вечером… Некоторых еще и днем. Но сейчас только перевалило за полдень: ни утро, ни день.
И все же он приметил две фигуры – ведь некоторые собачники не столько «скотинку» выгуливают, сколько выгуливаются сами! – и подошел с расспросами.
Как оказалось, ирландского сеттера по кличке Пенс тут приметили. Но хозяин выгуливал его рано утром, перед работой, после чего пес запрыгивал в машину и уезжал вместе с авто – и собаковладельцем. По вечерам парень появлялся поздно и нерегулярно: коль скоро собаку он возил с собой, то пес свои дела справлял где-то в других местах, надо думать…
Самой же ценной информацией оказалась следующая: в доме живет еще один ирландский сеттер, хозяйку его звать Валентина Степановна, из сорок второй квартиры, и была она замечена в беседах с тем самым парнем, хозяином Пенса…
На счастье Киса, Валентина Степановна оказалась дома. Полгода назад она вышла на пенсию и тяготилась неожиданным одиночеством. Может, потому и гуляла со своим сеттером подолгу, беседуя то с одним, то с другим собачником: иллюзия общения, которого ей недоставало.
Она предложила детективу чай с халвой и баранками, на что тот охотно согласился: отчасти ради «атмосферы», отчасти оттого, что ничего с утра не ел, и сейчас голод довольно жестоко давал себя знать. Он предупредил Серегу по телефону о своем местонахождении и уселся за столик на кухне, покрытый красной клеенкой в сердечках…
