…Девчонка знала о Мите немного, да и видела его всего один раз. Описание совпадало со всеми прочими, начиная с данного Александрой: брюнет, глаза карие, красив, высок. В общем, информация пшик и пустяк. Разве только ее рассказ о чемодане подтвердил их с Кисом предположение: парень отсюда сделал ноги, и засаду тут устраивать бессмысленно – он не вернется.
Серега поднялся к инвалиду. Не успел он позвонить, как тот сразу открыл, будто тревожно поджидал под дверью.
– Закончили, мужики? – обратился Серега к своим сотрудникам.
– В общем, да. Отпечатки есть, сняли, а больше ничего не нашли.
– Ну что, Николай Петрович, собирайтесь. Сейчас на Петровку поедем.
– Вы меня арестовываете?!
– А вы как думали? У вас тут грехов целый букетик, сразу по нескольким статьям. Ну, нарушение общественного порядка – это так, пустячок, тем более что вы никого со своим приятелем не покалечили, а вот укрывательство особо тяжкого преступления на пару лет может потянуть.
– Особо тяжкого?! На пару лет?!
– А как же, голуба! Речь ведь о похищении детей идет, к тому же грудных, к тому же их двое! Особо тяжкое и есть. А вы занимались укрывательством этого преступления из корыстных побуждений!
Николай Петрович поник головой. Серега не сводил с него своих серых глаз, которым всегда было присуще ласковое выражение, вводившее в заблуждение как женщин, так и мужчин.
– Вы мне объясните, дураку, – произнес он, – я столько лет в угро, а все никак в толк взять не могу: когда вы дело это затевали, то об уголовной ответственности не подумали?
– Машину я хотел купить…
– Да это понятно, кто же не хочет! Один машину, другой квартиру, третий виллу на море. Я же не про то спрашиваю!
Серега подождал ответа.
– Что молчите, Николай Петрович? Вопрос я трудный задал?
– Нет.
– «Нет» – не трудный вопрос или «нет» – не подумали?
– Не подумал…
– Что же, ни разу? Даже не мелькнуло в голове? Ну, где-нибудь на задворках мозга?
– Нет… – совсем тихо ответил инвалид.
– Чудеса, – качнул головой Серега. – Просто чудеса! Мозг есть, а думать не думает!
Он прошел на кухню, инвалид прикатил за ним вслед.
– Васян сказал…
Инвалид запнулся.
– Ну-ну, продолжайте!
Тон мента был вежливым, но каким-то обжигающе-ледяным. Николаю Петровичу было трудно отвечать, потому что чувствовал он, что ни ответь, а все плохо…
– …что нас не поймают, – убитым голосом закончил он.
– То есть вы решили, что хитрее всех. Всех обдурите, вокруг пальца обведете. Так, что ли?
– Я не знаю…
– Да что же тут знать? Конечно, решили. Только хитрость ума не прибавляет. Вот отчего вы сейчас поедете не машину выбирать, а в КПЗ сидеть, Николай Петрович…
Инвалид молчал. Он теперь сам не понимал, как же так вышло, что они не подумали!
Мент смотрел на него своими беспощадными ласковыми глазами, у Коляна даже мелькнула мысль, что пусть уж скорее в кутузку, только чтобы выйти из-под прицела этих глаз.
Но мент не собирался прекращать эту пытку.
– Ну да ладно, мозги вырубились, бывает. А тут что-нибудь у вас есть? – Он постучал указательным пальцем по груди. – Дети ведь в руках похитителя находятся! Неизвестно еще, что он с ними сделает! Если не сделал… Вы вот рассказывали, что женские штучки у вашего Мити в чемодане водились: косметика, краска для волос. А вдруг он педофил? Вы знаете, что это такое?
– Телевизор смотрю, грамотный… Да не сделает он им ничего! Он ведь их ради денег похитил! И потом, Митька добрый малый! Не злой. Он мне моторчик к креслу приделал…
– Так добрый или не злой? Такой же добрый, как вы, Николай Петрович? Или такой же не злой?
– Что вы меня допрашиваете, не знаю я!
– Так потому и допрашиваю, что я тоже не знаю. Никак понять не могу. Вот вы рассказали, как догадались, что Митя детей похитил. Очень сообразительный вы человек, должен я признать. То есть не дурак вроде бы. А о последствиях своей затеи не подумали! Выходит, дурак. И о детях не подумали. Выходит, подлец. Что скажете?
Инвалид молчал. От этого разговора ему было еще хуже, чем от зуботычины, которой наградил его другой мент, или он не мент… Отец тех двойняшек, в общем.
Этот же мент сидел напротив и смотрел на инвалида без всякой злости, но от слов его становилось столь очевидно, что Колян дурак и подлец, что ему выть хотелось.
– Видите ли, Николай Петрович, требование выкупа до сих пор к родителям не поступило… Вот в чем фокус. Так что цели у него другие, у вашего «доброго малого»… Кроме педофилов, знаете, есть еще садисты. Замучает ребенка, а потом вам ножку пришлет по почте. Или головку отрезанную. И «спасибо» припишет за то, что вы ему помогли.
– Арестовывайте! – Инвалид больше не мог это слушать. – Арестовывайте меня! Заслужил!
Серега поднялся во весь рост.
– А вы о машине, значит, думали, Николай Петрович…
Он замер на какую-то долю секунды, и Колян подумал: «Сейчас будет бить».
Но мент помолчал, глядя с брезгливостью на инвалида, а затем плюнул в него. Повернулся и ушел.
Пора было Сереге возвращаться на Петровку, куда вот-вот подвезут второго удалого старика-разбойника, Васяна. А Петровичем его парни займутся…
…Валентина Степановна оказалась женщиной словоохотливой, это, безусловно, было бы весьма кстати, знай она о Мите хоть что-нибудь стоящее. Но ничего стоящего, похоже, она не знала. Ну, упомянул как-то Митя о своем неблагополучном детстве, – так об этом он и Александре говорил! Правда, еще он обронил в беседах с Валентиной Степановной, что в машинах хорошо разбирается, любую может починить. Но сколько таких умельцев в Москве? Каждый десятый?
Сделать отсюда вывод, что Степа-Митя работает с автомобилями? В автосервисе? Маловато оснований для такого вывода…
Алексей еще поспрашивал наугад, толком не представляя, о чем спросить. Но он прекрасно понимал: Валентина Степановна еще меньше его знает, что может оказаться ценным в ее нескольких беседах с Митей. Тем не менее шанс на полезную информацию, которая могла бы проскочить в ее словах, все же имелся. По той простой причине, что она не входила в число людей, на коих были направлены основные усилия по конспирации Степы-Мити, отчего он мог в разговорах с хозяйкой сеттера, наблюдая игру собак, расслабиться и обронить лишнюю детальку…
Но пока она рассказывала, что Митя иногда звал свою собаку Пылесос, а это Кис уже знал.
…Все же стоило еще раз подумать над способностью Мити починить «любую машину». Студентом он не был, Александра уверена. Значит, работал. И, разумеется, не в охране у какого-то богатея, как он говорил своему хозяину, Николаю Петровичу! Слишком легко менял рабочее время, слишком легко брал отгулы, к тому же на работу ездил с собакой и отнюдь не в костюме! Какая, к черту, «охрана»?
