– А пенсионеру ты кем представлялась?
– Внучкой. Но недолго, он быстрее всех вспомнил, хоть и склерозом страдал. Стоило заикнуться про наследство…
Тогда ладно, если две тетки и старик. При условии, что она не обманывает, конечно. Но, если и обманывает, все равно лучше верить. Вера творит чудеса.
– Ого! Да твой метод, похоже, работает.
Плетневу казалось раньше, что умные научные сотрудницы обязательно старые и страшные, вроде той, которая в комиссии сидела и все время визжала. А Лерочка очень хорошенькая, особенно дома, когда волосы распускает и из душа выходит в банном халате.
Она же вернулась к более актуальной тематике, не дававшей покоя:
– Антон, ты ведь не сегодня все вспомнил? – Это было скорее утверждение, чем вопрос.
Он двусмысленно пожал плечами. Не хотелось признаваться, что он ее обманул, аки дурочку.
– Да, не сегодня… Извини.
– И почему не сказал?
Плетнев остановился, приобнял за плечики и, глядя в печальные глаза, негромко произнес:
– Все бы закончилось.
– И что?
– А я не хочу туда возвращаться.
– В Калининград?
– При чем здесь Калининград? В прошлую жизнь. Обратно. Совсем не хочу.
Он не лукавил. И дело даже не в алмазах. Если б их не существовало, все равно бы не хотел.
У Леры чуть отлегло. С таким настроем он сегодня точно не уедет. Но радоваться тоже рано. Мало ли почему не хочет домой? Может, у него там серьезные проблемы. Не надо забывать, что по голове бьют не от хорошей жизни.
– И что будешь делать? – Она постаралась спросить равнодушно, как бы из спортивного интереса. Если он все же уедет, надо сделать вид, что ей безразлично. Попросить звонить и на Новый год открытку прислать.
– Не знаю… Надо пьесу закончить…
– А как же твоя жена? Ты же соврал насчет развода?
– Не волнуйся… Разведусь, – вынес вердикт своему браку Антон. Была без радости любовь – разлука будет без печали!
Он прижал Валерию к себе, и в обнимку они пошли к метро.
* * *
Виталий Иванович Марусов – человек, которому государство вверило ключи от города Великозельска, склонился над картой театра военных действий. Карта представляла собой схему связей – кружочки, линии, стрелки… В глазах рябило, красное с зеленым путалось. Виделось невозможное: будто начальник великозельского вокзала стоит в иерархии выше директора ФСБ Ивана Ивановича Лосева.
Виталий потер кулаками покрасневшие глаза – накануне слишком рьяно снимал стресс, а утром перепутал глазные капли со спреем от насморка. Все из-за проклятого ящика – рекламируют лекарства без меры, поневоле перепутаешь. Будто рекламировать больше нечего! Хотя, действительно, нечего.
Иван Михайлович Ланцов, первый вассал, в схему не смотрел, он и так знал ее наизусть. Просто стоял, чуть склонившись и положив правую руку на живот.
– Из ФСБ отзвонились по Плетневу. Плохо дело.
– Что?!!
Купидон отлично знал шефа – пьет, значит, любит… В том смысле, что дело действительно плохо.
– Компромата на него никакого. Одна мелочь – выговорешник за волокиту да выпивка на рабочем месте. Даже в личной жизни у мерзавца порядок – одна жена, любовниц не держит. Номер обыскали – пусто!
Марусову трудно было понять подобное. Отсутствие компромата. Ладно, на работе все чисто – бывает, особенно если дурака валяешь. Но чтобы молодой мужик по бабам не ходил? Эх, ему бы сейчас его годы, вот бы оторвался! Дебил этот Плетнев! Счастья своего не ценит. Оглянуться не успеет – одышка, лишний вес, стенокардия. Плюс импотенция от постоянного нервного перенапряжения. И на хрена, спрашивается, такая мэрская жизнь?
В голове у Виталий Ивановича что-то напряглось после вечернего возлияния, и большой железный шар покатился по мозговому веществу от правого уха к левому. Уж не инсульт ли в двери стучится костлявою рукой? Того и гляди, прямо в кресле паралич разобьет. Не пора ли на покой? Только кому план-схему передать? Не Ланцову же. И не Пузину.
– Но вот по заказчику… А я ведь чувствовал, чувствовал…
Марусов наклонился над схемой и ткнул пальцем в область, обведенную в квадратик с зубцами, явно похожими на кремлевские. Внутри квадратика было два слова. «Сан Саныч».
– Вот, Ваня, откуда ветер дует. Больше не от кого! Все-таки бензин. Лекарства – это так, повод. Детонатор. Сработает, а потом понесется коза по кочкам…
– Это точно?
Иван Михайлович заметно приуныл. Если все, как говорит пахан, верно, то пора лыжи навострять. Или на опережение играть. Ланцов только с виду недалекий, а на самом деле очень далекий. В смысле – знает про всех столько, что Википедия отдыхает.
– Точно. Толковый человек выяснял. В Москву слетал, с кем надо пообщался, – ворчливо ответил Марусов, наивно полагая, что уж кандидатуре Лосева можно доверять.
Ему не нравилось, что Ланцов переспрашивает. Прежде такого не случалось, только в рот смотрел и головой кивал, словно китайский болван. Почувствовал, как под шефом палуба закачалась? Первый ведь побежит с корабля, крысеныш! Хотя нет, самой жирной и быстрой крысой оказался Пузин. Сообразил, хитрожоп, вовремя активы за бугор вывести. А Марусов все на родине сосредоточил. Потому что патриот, любит он Россию-мать. Теперь если бежать, то все бросить придется.
– Точно, Ваня. Бригаду уже готовят. Да мне ведь намекали оттуда, – толстый палец мэра с обкусанным в раздумье ногтем проткнул воздух, устремившись к небесам, – не жирный ли у меня кусок? Сволочи все! Я что, для себя?! Я ж, Вань, для города! Ну сам знаешь. Всё для людей! Цены держу ниже среднероссийских! А чужой придет, дай волю, так бензин золотым будет!
Ну, конечно, благодетель газолиновый! Цену он держит, Атлант Великозельский! Да весь город знает, что на мэрских заправках сначала недольют, а потом обсчитают. Сидит на бензине жаба, двоюродная свояченица Марусова, – замок рыцарский себе забабахала. Никого, зараза, не боится, на прошлой неделе Ланцова обсчитала. И не пожалуешься!
– Подождите, Виталий Иванович. Вообще-то, Плетнева к нам Лузан отправил. В смысле – послал.
– Ага! Дурень ты, Ваня! Лузан в Лефортово отдыхает. Чувствовал, что под колпаком, не стал рисковать. Дьявол! – Марусов изо всех сил хрястнул кулаком по схеме.
Попал прямиком в «Сан Саныча» и с испугом покосился на собственного зама. Как-то он неосторожно! Сделал витиеватый жест, словно смахнул пыль с секретной схемы.
– Самое поганое, не знаешь теперь к кому за помощью обратиться. Везде подставить могут. Что делать будем, Ваня?
Добавил душевности в голос, на одну доску с собой поставил, чтобы Купидон преждевременно не драпанул во вражеский лагерь. В том, что это рано или поздно случится, Марусов практически не сомневался. Сам так же поступил бы на его месте. Никому, никому нельзя верить!
