– Режиссер-постановщик, заслуженный артист Российской Федерации Валерий Никитин, – торжественно объявил диктор.
Заслуженный артист небрежно оттолкнул Плетнева и вышел из-за кулис. Подошел к краю сцены и принялся кланяться и улыбаться, принимая поздравления.
Плетнев тоже кланялся и даже посылал невидимому зрителю воздушные поцелуи… В полном одиночестве. Его совсем не расстроило отсутствие заслуженной славы. У него получилось. Он сделал это! Доказал самому себе, что может. А аплодисменты? Это не самое главное… Рано или поздно они заканчиваются.
В фойе на него никто не обращал внимания. Зрители спешили к выходу, на ходу делясь впечатлениями. В основном положительными.
– Да, Никитин есть Никитин!
– Мастерство не пропьешь!
…Ну и что дальше? Куда идти? Возвращаться в анклав? Жить в директорском кабинете? Или снять на гонорар комнатку? А чем заниматься? Рекламные проспекты в костюме зайца или медведя раздавать? Может, снова башкой об асфальт? И снова всё забыть.
– Антон! – раздался за спиной знакомый, ставший почти родным голос.
Он обернулся. Лера. В вечернем платье и с новой прической.
– С премьерой…
– Спасибо, зря ты не пришла. Неплохо вышло. – Плетнев старался держать себя в руках и не давать волю положительным эмоциям.
– Я пришла. Просто сидела с дядей Сережей. Мне понравилось.
Они смотрели друг на друга так, как смотрели бы двое влюбленных, которые увиделись после многолетней разлуки, не решаясь начать разговор о главном. Лера оказалась смелее бывшего майора Следственного комитета.
– Ты, кажется, хотел что-то мне объяснить?
– А ты поверишь?
Она не ответила. Просто стояла и улыбалась.
* * *
Настя не отвечала на вызовы. Просто не снимала трубку. «Абонент временно недоступен». Вячеслав Андреевич набирал ее до полуночи, затем в восемь утра. Тот же результат. Может, потеряла трубку? Или что-то узнала и занесла его в черный список? Зато звонила Жанна. Теперь трубку не снял Золотов. Что он ей скажет? Прислала СМС: «Котик, я тебя простила, позвони». Надо же. Простила. Видать, деньги закончились… Он не ответил.
Приехав на службу, зашел к Прокофьеву. Попросил пару дней для решения личных вопросов.
– Каких? – уточнил бдительный полковник.
– Мне надо слетать в Великозельск.
– Никаких Великозельсков! Тебе же все четко объяснили. Тихо сидеть и не высовываться! Ясно?!
– Я же говорю – это личное.
– Запомни, пока ты здесь, ничего личного.
– Что, если в туалет сходить, тоже докладывать?
– Надо будет – доложишь! И не борзей. Иди работай.
Вячеслав Андреевич вернулся в кабинет, еще раз перезвонил Насте. Тишина.
Он должен ее увидеть. Он обещал вернуться. И вернется. Даже если его посадят.
…Билетов на самолет, как всегда, не было. Снова РЖД. Поехал по старому паспорту. Новый, с фамилией Плетнева, еще не справили.
На этот раз путешествие поездом прошло не так интересно. Красивых девушек в вагоне не было, только мамаши и бабушки с детьми, выезжающие на летний отдых. Дети голосили на весь вагон, мамаши с бабками перекрикивали их в воспитательном порыве. Золотов забился в купе на верхнюю полку и не высовывался. Спустя двое суток он вышел на платформу с больной головой и кругами под глазами.
Визит был неофициальный. Никакой формы, никаких встречающих с корзинами цветов. Джинсы, футболка, бейсболка, спортивная сумка через плечо. Но даже в таком цивильном виде он не остался неузнанным, на вокзальной площади с ним поминутно здоровались незнакомые люди, приветливо кивая. Удивленный Золотов рассеянно кивал в ответ. Инкогнито из Москвы не получалось.
Здесь же, на привокзальной площади, Слава поспешил купить букет. Цветы ему выдали в лучшем виде, а вот деньги взять отказались.
– Почему? Это настоящая тысяча, из банка.
– Не надо, – кокетливо улыбнулась бальзаковского возраста продавщица, сверкнув золотым зубом, – вы же тот следователь из Москвы?
– В некотором роде…
– Спасибо вам.
– За что?
– Просто спасибо! – С восторженным придыханием она добавила к букету пошлую капроновую бабочку, а саму конструкцию завернула в старый номер «Великозельских ведомостей». С мятого газетного листа на Золотова приветливо смотрел его собственный портрет.
Золотов отошел в сторонку, высвободил букет из газеты, снял кошмарное насекомое, незаметно выбросил в новенькую урну. Поискал глазами такси. Нашел.
Знакомый бомбила. Слава опустил козырек бейсболки пониже. Кто знает, как отреагирует на него нелегальный перевозчик.
Но тому дела не было до внешности. Главное, есть адрес, куда везти клиента.
– Пятьсот.
– Поехали.
Вячеслав Андреевич разместился на заднем сиденье «жигуленка». В дороге завязался разговор.
– С московского поезда?
– С него.
– Ну как там, в Москве?
– Хлопотно.
– Ну да, суета, – согласно кивнул водитель, – а у нас дела чудные. Мэра Следственный комитет хапнул! Козлы!
Последнее слово было сказано с явным негативным оттенком.
– Кто козлы?
– Да эти! Московские! Особенно пес их цепной… Плетнев, кажется, или Плеткин… Сволочь! Устроил нам тут…
– Почему?! – обалдел Вячеслав Андреевич. – Что устроил?
– Да – мэр не ангел. Воровал. А кто сейчас не ворует! Но и другим работать давал! Нас вон не прессовал! А от нового неизвестно чего ждать!
Понятно. Личное всегда на первом месте.
– Я возбухнул, так меня в багажник и в лес. Повезло, люди услышали, а то бы задохнулся! Наверняка его помощнички…
– И кто теперь будет? – Вячеслав Андреевич опустил козырек еще ниже.
– Скоро узнаем. Выборы опять вернули. Я б этого Плеткина… Своими руками!
Что сделал бы собственными руками, бомбила объяснить не успел.
Даже когда ничего не нарушаешь, вид внезапно возникшего на обочине инспектора ГИБДД нервирует. А если инспектор при этом выбирает для общения именно тебя и приветливо указывает полосатым жезлом где стоит припарковаться, автоматически начинаешь вспоминать, сколько в бумажнике налички.
– Черт! Мужик, я без лицензии, – скороговоркой покаялся Золотову бомбила, – если что – ты мой друг.
Инспектор нагнулся к приоткрытому окну, и Золотов без труда узнал его. Уже встречались при аналогичных обстоятельствах, только за рулем была Настя. Гаишник не разглядывал Вячеслава Андреевича, сосредоточился на водителе. Представился, проверил документы и заметил:
