– Привет, – раздался тихий и знакомый голос. Анни, сгорбившись, сидела на кровати. Шея ее была перебинтована. Судя по всему, она попыталась покончить с собой, а когда ей этого не дали сделать, изрисовала кровью стены камеры. Она будто слилась с изрисованной стеной. Ее почти не стало.
– Привет, – выдавила я из себя и как можно быстрее пошла дальше. Астрея оказалась в предпоследней камере коридора. Выглядела она совсем плохо. В последней был парень, который уже почти ослеп.
Одна прогулка по коридору с подопытными практически лишила меня сил. Мой взгляд остановился точно так же, как он останавливался у людей, которые долго работали в центре поддержки. Это было уже слишком.
– Там… Кроцелл, – охрипшим голосом сообщила я Алисе, встретившей меня возле двери.
– Я отказываюсь так работать, там антисанитария! – взвизгнула она.
Сил хватило только на то, чтобы пожать плечами и прислониться к стене. Люди вокруг продолжали что-то делать, куда-то спешить и что-то считать. Если бы нужно было придумать ад, то я бы нарисовала именно этот коридор. И да, возможно, у меня слишком плохая фантазия.
Когда этот бесконечный рабочий день подошел к концу, я побрела к выходу из «Силенциума». Хотелось просто вспомнить, что мир еще не разрушился. Где-то должны быть эти счастливые, подкорректированные и полезные для общества люди. Хоть где-то же они есть. Иначе для чего это все?
– Ника! – раздался голос Гасиона.
Я обернулась. Бал за секунду спустился с лестницы и умудрился успеть открыть мне дверь.
– Как встреча? – поинтересовалась я.
– Нормально. Три часа тренировал ее, – ответил Гасион.
Воцарилось неловкое молчание. Конечно, он мой рекомендованный контакт, но пусть делает, что хочет. У меня есть проблемы поважнее.
– Прости, – сказал вдруг Гасион. – Это все, что я хотел сказать.
– Что с тем парнем в коридоре? – спросила я, чтобы как-нибудь сменить тему.
– Ничего. С тобой все будет в порядке. В ближайшие 232 дня точно. Я обещаю.
Он внимательно изучал мое лицо. Мимо то и дело проходили люди, а мы продолжали стоять на пороге «Силенциума».
– Звучит как-то не очень обнадеживающе, – хмыкнула я.
– Все посчитано, – пожал плечами Гасион и как-то безнадежно улыбнулся.
Глава 13
Никогда не стоит думать, что не может быть ничего хуже. У жизни свое чувство юмора. И плевала я на все подсчеты системы «Касси». Как только ты начинаешь думать, что хуже быть не может, все становится еще ужаснее. Хотя, может, это у меня ДНК такое бракованное. Все люди как люди, а я сама себя в морг загнала. Сама выбрала самый жуткий вариант из возможных. Что же за родители у меня такие были? Мазохисты в квадрате с желаньем плеточки в глазах.
Через неделю после начала работы в лаборатории все стало еще хуже. А через две я окончательно решила повеситься. Каждый раз, когда приходилось идти в жилой отсек, я ждала, когда кто-нибудь пройдет вперед. Так люди последнего уровня ждут, когда кто-то пройдет после черной кошки. Они считают, что в несчастных животных таится зло. Мое зло таилось в этом стеклянном коридоре.
В лаборатории велись бесконечные подсчеты и эксперименты. Часть людей была занята проблемой того, почему будущее заболевших не поддается подсчету. Часть пыталась найти возможность настроить Касси на новые условия работы. Проблема того, что люди умирали, казалось, не волновала никого.
– Что тут непонятного. Программа не считает их за людей, и все. Будущее у всех одно – они умирают. Пользы обществу никакой не несут. Уровень счастья на нуле. Программа их списывает, да и все, – не выдержал однажды один из молодых сотрудников. Парень лет на пять меня постарше тоже пришел сюда из центра поддержки, но месяцем раньше. Гнетущую атмосферу лаборатории он переносил еще хуже меня.
– Если бы их списывали, то это бы хоть где-то отразилось, а они просто исчезают, – меланхолично отреагировала очень взрослая женщина, перешедшая сюда из лабораторий «Силенциума». – Да и в любом случае это ничего не меняет. Списывают, отбраковывают… О них же нельзя просто забыть.
– Почему? – не понял парень. – Утилизировать, да и дело с концом.
– Я бы поддержала, если бы не одно «но», – хмыкнула женщина, – зараженных все больше, на каждом из уровней, и в Тортуре тоже. Скоро и нас с тобой утилизировать нужно будет. Ты предлагаешь очистить остров от людей? Экология, конечно, улучшится. Да и Касси проще: будущее у тараканов-муравьев считать – это тебе не капризные людишки, – язвительно продолжила она.
– Дура… – как можно тише прошипел парень и принялся за свои расчеты. Женщина продолжила меланхолично пить энергетический кофе. Она его пила столько, что, кажется, у нее уже не должно было остаться ни одного нерва. Впрочем, выглядела она нормально. Может, у нее вообще нет нервной системы? Как у медузы? Иначе бы этот кофе уже бы давно бы уничтожил ее…
– Принимайте новенького, – раздался в дверях голос Софи Рейвен. Я подняла голову от очередного отчета испытаний. Рейвен выглядела напуганной. Охранник провел в комнату молодого человека в маске и защитном костюме. Его лицо было почти скрыто, но эти удивленные перед жизнью глаза были мне слишком хорошо знакомы. Добро пожаловать в мой мир, Гасион Бал.
Я медленно поднялась со стула и сделала шаг вперед. Он поднял на меня глаза. В них было столько страха, что хотелось немедленно обнять его и рассказать, что все будет хорошо, что вот еще немного и все наладится…
– Морган, проводи его в камеру, – приказала Рейвен. Голос ее предательски охрип на середине фразы.
Ему досталась камера номер девятнадцать. Он не сопротивлялся, не пытался сбежать. Покорно зашел в камеру, обернулся и стал на меня смотреть. Он так и продолжал стоять посередине своей камеры, когда защитное стекло опустилось.
Когда я вернулась в лабораторию, Рейвен уже ушла. Алиса должна была прийти только через пару часов. Я включила несколько карт мозга подопытных и стала их вертеть. Тут было очень много лабиринтов. Сколько же возможностей сделать ошибку отсекает Касси? По идее, здесь миллиарды вариаций чуть ли не каждого события. Из них получается одна линия. Максимально полезная траектория событий. Должен же быть способ научиться изменять будущее. Не корректировать, не выбирать один из заранее просчитанных вариантов, а изменять. К черту уровень счастья и прочие характеристики. Но хоть как-то можно его изменить? Иначе… Иначе вирус уничтожит всех. И Гасиона. На всех мне было плевать. А вот что исчезнут Кроцелл, Анни, Гасион… вот это лишало возможности шевелиться.
Алиса появилась на десять минут позже положенного, как и всегда. Она научилась справляться с собой и стала заходить в галерею, но неизменно сопровождала это рассказом о том, что это противозаконно и она обязательно умрет от этих ужасных, самых отвратительных в мире людей. Кроцелл даже из собственной камеры умудрялся успокоить ее, выслушать и подшутить. Видимо, мой вид был настолько жалок, что даже Алиса не рискнула в тот день сказать что-то гадкое.
