Если бы в Москве думали, то давно вкладывали деньги в создание лекарств нового типа, а не в бесполезные олимпиады и чемпионаты мира по футболу. Ибо так можно обрести глобальное могущество.
«Очень простое правило предлагает японский ученый И. Фудзи для оценки эффективности действия антибиотиков. Если потребление какого-либо антибиотика в масштабе страны начинает превышать 100 тонн, он перестает быть лекарством, так как бактерии становятся невосприимчивыми к нему.
В качестве примеров Фудзи приводит тетрациклин и хлорамфеникол, утратившие эффективность в 1960-х годах сразу после того, как их потребление перевалило в Японии за 100 тонн. Такая же участь постигла в 1972 году макрорид и пенициллин. То же будет и с цефалоспорином, пришедшим на смену старым антибиотикам. Фудзи призывает японцев не злоупотреблять антибиотиками, чтобы растянуть их действенность на возможно более долгий срок.
Беспокойство профессора можно понять: японцы в год потребляют около 750 тонн антибиотиков — гораздо больше, чем все западноевропейские страны, вместе взятые. Из-за этого антибиотики в Японии теряют свою эффективность с такой быстротой, что фармацевтическая промышленность не успевает разрабатывать новые препараты на замену…»
Это заметка из журнала «Техника-молодежи», которую я читал в пионерском детстве в сентябре 1977 г. А вот — обстановка на нынешний день…
Доклад гендиректора Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) Маргарет Чен «Борьба с устойчивостью к противомикробным препаратам — время действовать» (Копенгаген, 2012 г.) стал мрачной сенсацией. Чен заявила о том, что микроорганизмы приобрели невиданную стойкость к антибиотикам. И о том, что человечество возвращается в прошлые века: к беззащитности перед заразой.
Эти выводы подтвердил доклад «Антибиотикорезистентность: необходимы срочные меры против кризиса…», сделанный в декабре 2014-го Института «РЭНД-Европа» и аудиторской компанией KPMG.
Как заявляет старший научный сотрудник ГНИЦ профилактической медицины Галина Холомогорова («Коммерсантъ-Здравоохранение», 21.03.2012 г.), нынче стрептококки научились разлагать пенициллин с помощью фермента пеницеллазы. Есть уже виды стрептококков, которые буквально живут на пенициллине. И скоро антибиотики не будут действовать ни на один микроорганизм. Ученые заговорили о супербактериях, которые полностью неуязвимы для антибиотиков.
Итак, на сегодня мы имеем второе пришествие гонореи: антибиотики ее в 30 % случаев уже не берут. Выявлен штамм гонореи Н041, который не берет последняя надежда венерологов: цефалоспорины. («Популярная механика», март, 2015 г. — «Антибиотиковый апокалипсис»).
Огромную сопротивляемость приобрели энтеробактерии (бактерии рода Klebsiella) и возбудители псевдомембранозного колита (клостридии). Уже и в РФ отмечены детские смерти от гнойно-септических недугов, вызванных Klebsiella.
Становится крайне стойкой к флуконазолу молочница (обратите внимание на навязчивую рекламу средств против молочницы на ТВ: проблема явно разрастается).
Очень страшен золотистый стафилококк: при нарушении иммунитета эти бактерии (они всегда есть на нашей коже и на слизистых оболочках) при попадании в кровь человека вызывают множество напастей: вплоть до менингита. Антибиотики на них не действуют. Но зато ослабляют иммунитет.
В 2012-м заговорили о бактерии NDM-1, способной расщеплять все антибиотики.
Бактерии вырабатывают сопротивляемость к антибиотикам быстрее, чем создаются новые их виды. Обычно разработка и испытания медикамента — это 15 лет. Сегодня, в условиях восторжествовавшего с 1981 года «турбокапитализма» с лицами Тэтчер и Рейгана, частным компаниям невыгодно тратить уйму денег и времени на такие исследования. Не окупаются вложения. Потому последний принципиально новый класс антибиотиков (фторхинолоны) появился в 1980 году. И все! Между тем, бактерии NDM-1 нечувствительны даже к самым сильнодействующим антибиотикам, назначаемым как опасное, последнее средство — карбапенемам.
Да, Фудзи в 1977-м был прав. Только его не услышали…
Плюньте в лицо тем, кто заголосит о каких-то коварных разработках замаскировавшихся под людей рептилоидов в тайных лабораториях ЦРУ. На самом деле все проще. Бактерии — самое многочисленное по своей биомассе население планеты. В нашем теле — в среднем 2 кило бактерий. Общая масса бактерий на планете — примерно полтриллиона тонн.
Не так давно выяснилось, что бактерии разных видов могут обмениваться генетической информацией. И если какая-то из них приобрела стойкость к антибиотику — то это свойство распространяется и среди прочих бактерий. То же самое относится и к другим возбудителям болезней: вирусам. Против которых антибиотики были бессильными изначально! Есть еще и такие возбудители, как прионы, которые также по определению «не берутся» антибиотиками.
«Секретными лабораториями» же становимся мы с вами, животноводческие фермы и больницы. Что имеется в виду? Люди, как и предупреждал Фудзи в 1977-м, стали употреблять антибиотики по любому поводу. Даже если болезни (вроде гриппа) носят вирусный характер, где антибиотики эффективны так же, как водяной пистолетик — против пираний. В Европе ушные капли, скажем — это не советский (русский) борный спирт, а тоже антибиотики. Пожирая тьму антибиотиков по поводу и без повода, прерывая курсы приема лекарств до срока, люди внутри себя вывели штаммы устойчивых к антибиотикам бактерий. Которые, попав в окружающую среду, передали свои приобретенные свойства дальше. Бактериям и своего, и других видов.
Все это усугубилось тем, что с 1947 года животноводы и птицеводы богатых стран стали давать антибиотики коровам, свиньям, курам и т. д., обнаружив, что антибиотики не только (на тот момент) предотвращают заболевания скотины и птицы, но и увеличивают их суточные привесы. А это — уже прибыли. И вот в организмах мясо-молочных и яйценесуще-мясных тварей божьих тоже образовались «лаборатории» по выработке стойких к лекарствам микроорганизмов. По большому счету, птице— и животноводческие фермы также превратились в реакторы стойкой заразы. Каковые микроорганизмы из сельского хозяйства стали попадать и в окружающую среду, и к людям — как через самих животных, так и в мясе, молоке и яйцах, идущих к нашему столу. Человеческие и «животные» бактерии стали встречаться и обмениваться генетической информацией. Кстати, то же самое стали делать и вирусы, которые встречаются друг с другом в организмах людей и животных. Благо, глобализация весьма усилила процессы движения миллионных масс людей по планете, привела к проникновению экзотических инфекций из джунглей Африки в Евразию и Америку.
Наконец, настоящими рассадниками стойкой к лекарствам заразы стали больницы, а особенно — хирургические отделения. Там — практически идеальное сочетание для ускорения эволюции микромира: поток больных, масса лекарств, впечатляющее разнообразие бактерий и вирусов. Вот там разные виды бактерий встречаются, закаляются в борьбе с многочисленными антибиотиками — и распространяются дальше. Например, синегнойная палочка, вызывающая пневмонию, живет на аппаратах искусственной вентиляции легких.
