Статья в «Физиотерапии» стала сущим подарком для братьев Завадовских. Тут же вылез Аникин с его озоном и нападками на А.Л. Теперь против Чижевского действовали целых три мафии. Кауфмана — в Воронеже, Завадовских — во Всесоюзном институте животноводства, куда, помимо братьев, вошли «озонник» Аникин, а также Нейман, Перовский и Лепский. Третья образовалась во Всесоюзном институте электрификации сельского хозяйства — Евреинов, Паньков, Симон и Казанцев. И ведь полугода не прошло с выхода постановления правительства по Чижевскому и его работам!
«…Уже тогда враги начинали действовать смело и открыто. Их не смущало ни постановление правительства СССР, ни чудесный, успешный ход опытов на базе птицеводческого совхоза, ни возможные замечательные перспективы, открывающиеся в животноводстве и особенно в медицине. Им важно было уничтожить это направление, и они под эгидой «критики» решились на злую авантюру…» — читаем у Чижевского. Он называл свих врагов людоедами — при всех их убожестве и научной импотенции.
Читайте и вы, мой друг. Потому что методы уничтожения гениев-новаторов на Руси ничуть не изменились и сегодня.
Статья группы Кауфмана была заботливо размножена и перепечатана на пишущей машинке — и стала ходить по научным учреждениям Москвы. Интернета тогда не было — уничтожение шло именно так. Интернет позволяет одновременно и массы обывателей науськивать на гениев.
История стала развиваться. В Москве образовалась своя группа ученых-врачей, признанных специалистов по лечению туберкулеза, решившая тоже «разоблачать шарлатана». Воробьев, Говаш, Собельман, Левенштейн. Появление статьи радостно приветствовали Завадовские, ее забросили в Наркомзем (Министерство сельского хозяйства), в Академию сельхознаук (ВАСХНИЛ), в Институт животноводства (ВИЖ). Борис Завадовский поехал в редакцию главного официоза страны, газеты «Правда», и там потребовал закрытия лаборатории Чижевского.
«Правда» тогда поступила очень порядочно. Группа опытных журналистов провела расследование. Собрали они отзывы больных, опросили ряд ученых и академиков, познакомились с работой опытных станций и ее результатами — и 14 декабря 1931 года в «Правде» вышла статья о травле профессора Чижевского, о необходимости защитить его работы.
Но было поздно. «Гормональщик» — генетик, профессор Б.Завадовский в конце 1931-го организовал комиссию Всесоюзного института животноводства по проверке работ Чижевского. Каковая на полтора года парализовала всю работу ЦНИЛИ. Завадовский, ярый враг Чижевского, добился подчинения его лаборатории Институту животноводства. То есть, себе. И принялся уничтожать опытные станции. Началось уничтожение работ в свиноводческом хозяйстве «Вешки». Аппаратура периодически выводится из строя. Совхоз перестает отпускать корм ценнейшему подопытному стаду племенных животных. Господи, как это напоминает то, как портили гидроакустическую аппаратуру братьев Лексиных почти шестьдесят лет спустя!
Но даже в таких условиях «ионифицированные» свинки показывают неплохие результаты. Чтобы прекратить уничтожение станции, Чижевский добивается переподчинения его лаборатории президиуму Академии сельхознаук (ВАСХНИЛ).
Но то был лишь временный успех. Борис Завадовский в конце 1931 и начале 1932 годов развивает бешеную деятельность. Пока Чижевский наукой занят, профессор требует еще одной комиссии. Он ездит в Наркомзем (Минсельхоз), в ВАСХНИЛ, пишет письма в ЦК партии. Орет о том, что ионы могут убивать и животных, и людей. И никто его не останавливает.
«Это был тот самый Борис Завадовский, который всю свою жизнь посвятил вопросам о том, как «гнать яйцо» из куриц и «ощипывать гуся» с помощью эндокринных препаратов (гормонов — М.К.)…» — вспоминал Александр Чижевский в 1962-м. Сам Б. Завадовский будет выпорот в 1948 году во время пресловутой сессии ВАСХНИЛ, где мафия генетиков будет подвергнута уничтожающей критике. Но у него никто не отнимет ни чинов, ни орденов. А дело Чижевского в 1948-м будет уж второй десяток лет, как разгромлено, а сам А.Л. в тому году будет еще отбывать срок в лагере. Но пример показательный: когда нам говорят о том, как злодей Сталин вместе с Лысенко разгромили в 1948-м несчастных, честнейших, белых и пушистых, генетиков, всегда вспоминайте, какими сволочами и матерками травли конкурентов были сии «невинные жертвы»…
Многие ерничают над моими книгами, где я настаиваю на защите гениев от атак серости и обывателей. Где вижу будущее Русского прорыва в создании и Второй (конкурирующей) Академии наук, и Агентства по передовым разработкам, и стою за уничтожение Комиссии по лженауке с заменой ее на Центр экспериментальной проверки открытий и изобретений. Считаю, что наука не должна быть монопольной, не должна стать одним государственным ведомством! Обязательно должны быть конкурирующие государственные структуры, частные заведения, наука при крупных промышленных корпорациях и при университетах. Иначе завадовские-выбегалло будут уничтожать сотни гениев! Иначе развернется научная инквизиция, убивающая конкурентов для «забронзовевших» и закостеневших научных школ. Иначе не будет ни прорыва в будущее, ни техносмысла Русской идеи.
Судьба Чижевского и многих, ему подобных — тому доказательством.
Наступал 1932 год. Он не нес Чижевскому просвета. Война на уничтожение его работы продолжалась полным ходом. Поддержка государства не спасала…
Теперь я знаю твердо: мало найти гения и его прорывные разработки. Мало выпустить постановление правительства в его поддержку. Нет, нужно еще и обеспечить ему стальную защиту. Об этом вопиет пример Александра Чижевского. Пример, которые повторялся и повторяется в русской истории.
Мы не можем выжить, как нация, не сделав ставку на самые смелые научно-технические прорывы. Но разве они возможны, если не защитить талантливых ученых, изобретателей и конструкторов от нападения буквально орды обывательской серости и «научной» серости? Давайте проследим судьбу Александра Чижевского в тридцатые годы.
Почему их нужно иногда больно бить?
1932 год начался для Чижевского с очередной комиссии. Это ведь гении работают и создают. А вот их враги — пьют кровь и обожают проверять. В январе тридцать второго А.Л. получил соединенную комиссию из членов Академии сельхознаук (ВАСХНИЛ) и Всероссийского института животноводства (ВИЖ). Естественно, добился комиссии не кто иной, как генетик Борис Завадовский: он продавил ее создание в Наркоземе (Минсельхозе). Хотя он в состав комиссии не вошел. Зато послал в нее своего клеврета — Михаила Аникина. Того самого, что на каждом углу орал о том, что благотворное влияние на животных оказывают не отрицательные ионы воздуха, а озон.
Комиссия, прибыв на опытную станцию в птицеводческой «Арженке», приятно поразилась. Она-то, начитавшись пасквиля Кауфмана, ожидала увидеть шарлатанскую лавочку. А узрела серьезное научное учреждение. На каждую курицу велась своя карточка, испещренная цифрами. Карточки доказывали: работает насыщенный аэроионами воздух, птица не болеет, набирает вес, хорошо несется. Но самое интересное было в опытном птичнике. Именно там Чижевский продержал комиссию час при включенной аппаратуре, посрамив Аникина: никакого озона в воздухе не было. Ему пришлось подписать акт, признающий сей факт.
