Майор прервал поляка:
– Не надо перечислять достопримечательности родного города. Тебе их уже не видать.
Корник заметно сник и проговорил:
– Я нанялся к Дабирову, потому что мне нужны были деньги.
Королев усмехнулся:
– Я еще не видел человека, которому деньги не были бы нужны. Но далеко не всякий идет на преступление ради них.
– Вы не понимаете. Мне были нужны большие деньги.
– Для чего, если не секрет?
– Со мной в университете училась девушка, Грася Хилькевич, дочь очень богатых родителей. Ее отец владеет конезаводом, ресторанами, отелями. Мы с Грасей… в общем, полюбили друг друга. Но чтобы добиться ее руки, я должен состояться как человек, это условие отца.
– Состояться – это значит разбогатеть? – поинтересовался Королев.
– Да. Хотя бы начать свое дело. Для этого требуются деньги.
– Ты же говорил, что завербовался в солдаты удачи, чтобы драться с ненавистной Россией, когда-то оккупировавшей твою страну, бороться против диктата. Теперь же выясняется, что все это были лишь пафосные заявления, а причина вербовки в другом.
– Вы правы.
– Но что же это за любовь, если за нее надо платить?
– Такая вот любовь. Отец имеет огромное влияние на Грасю.
– Интересно, как среагировала твоя дама сердца, узнав, что ты записался в солдаты удачи?
– О! Она была в восторге.
Майор удивился:
– Чему же здесь восторгаться? Жених надолго уезжает из страны, и не просто так, а убивать людей.
– Грася сказала, что я настоящий мужчина, раз ради нее готов даже на такой поступок.
– Проводила тебя, нежно поцеловала?
– Представьте себе, да.
Королев достал сигареты, прикурил, приспособил под пепельницу целлофан, снятый с пачки.
– А как ты думаешь, ждет тебя твоя Грася? Или, может быть, богатый папаша уже нашел ей женишка подостойней?
Корник вздохнул:
– Женишка ей никто не искал, но она – как бы это правильно выразить?.. – не очень ждет. Товарищ звонил мне еще в Грузию и говорил, что Грася вовсю развлекается в ночных клубах, что у нее есть мужчины.
– Неплохо. Представляю, каково тебе было слушать это.
– Нет, вы не можете такое представить.
– Ну почему же? Я ведь тоже любил.
– И все равно не представляете.
– В принципе, мне без разницы твои личные дела.
– Тогда зачем спрашивали?
– Просто хотел понять, что ты за человек.
– И что? Я обычный человек. То, что Грася имеет мужчин, еще ничего не значит.
– Вот как? Хорошенькое дельце. Это у вас так принято?
– Она познала близость. Со мной!.. Молодой женщине нельзя быть без мужчины, это вредит ее здоровью.
– Ну ты даешь, Корник! Значит, пусть спит с кем попало?
– Главное, чтобы дождалась меня.
– Ты на самом деле идиот или прикидываешься?
– Зачем вы оскорбляете меня?
– Это не оскорбление, а диагноз. Ну да ладно. Все равно теперь тебе не видать ни Граси, ни других женщин, ни родного города, ни вообще свободы. – Королев затушил окурок.
Поляк нервно пригладил непослушный ежик волос и проговорил:
– Скажите, пан майор, я как-то могу облегчить свое положение? Ведь я не совершал ни одного из всех тех преступлений, за которые, по вашим словам, могу быть осужден.
– Не совершал? Оружия при себе не имел, границу незаконно не пересекал, в банде не состоял.
– Но я не переносил через границу взрывчатку, сопротивление сотрудникам правоохранительных органов не оказывал.
– Возможно, вот только доказать это будет сложно. Но облегчить свое положение ты можешь искренним раскаянием и сотрудничеством с нами.
– Я готов рассказать вам все, что знаю.
– Это похвально. Тем более сейчас, пока сюда не прибыл один очень строгий старший офицер антитеррористического управления, ненавидящий таких людей, как ты. Он беседовать с тобой, как я, не станет. Прикажет вколоть спецпрепарат, сыворотку правды. Если же твой мозг окажется заблокированным, то он, не задумываясь, отдаст команду пробить блокаду. А это значит, что твой мозг будет подвержен такому воздействию, что после нормально функционировать не сможет. Другими словами, ты превратишься в растение. Таких на суд не выводят. В дурдоме тебя держать за счет российского налогоплательщика тоже не имеет смысла. Проще пристрелить к чертовой матери и отписаться, что оружие было применено в целях самообороны, так как ты во время допроса неожиданно набросился на следователя.
Поляк побледнел.
– И вы сделаете это?
– Я нет, а вот полковник? Понимаешь, у него сын погиб здесь, на Кавказе. Раненым попал в плен к такому, как Дабиров, отморозку. Тот издевался над офицером изощренно и долго, а затем устроил публичную казнь. С живого сына полковника содрали кожу и видео казни отправили отцу. После этого у полковника с боевиками разговор короткий.
– Но я же никому не принес вреда.
– Уже того, что ты был в банде, ему хватит, чтобы отыграться на тебе.
– А вы могли бы как-то защитить меня?
– Я уже назвал условия, при которых ты можешь облегчить свое положение.
– И вы?..
– Все, Корник, мы не на базаре. Есть что сказать, говори.
Поляк задумался, затем произнес:
– К сожалению, я очень мало знаю.
– Отвечай на вопросы.
– Да, пан майор.
– Где банда перешла границу?
Корник всполошился.
– Езус Мария, клянусь, точное место мне неизвестно. Знаю лишь, что шли ущельем и пограничников не встретили.
– Тебя с подельниками Дабиров отправил в лес у Веджи, так?
– Да. Там меня и пленили.
Королев усмехнулся:
– Это мне известно. Куда Дабиров повел основной отряд?
– Не знаю.
– Вот видишь. То ты не знаешь, это не ведаешь. Я не смогу помочь тебе.
– Подождите! Как-то, еще в Грузии, перед самым выездом, я слышал часть разговора Дабирова, его инструктора или советника Гуадзе и еще одного человека, англичанина или американца.
– Почему ты решил, что третьим был англичанин или американец? Разговор велся на английском языке?
– На русском, но тот, третий, говорил с акцентом, который я слышал у американцев, когда они приезжали в лагерь.
– Зачем приезжали?
