Марианна выдернула руку и демонстративно вытерла ладонь о штаны.
– Если бы не ты, Ник был бы сейчас с нами.
– Если бы не вы, Ник был бы сейчас со мной! – заорала Мари. И эхо разнесло ее крик. – Вы настраивали его против меня. Вы все, так называемые друзья, наставники и прочие «доброжелатели»!
Барт резко приблизился к ней. Схватил… больно… за запястья… как клещами вцепился. И рывком притянул к себе. Казалось бы, совсем мелкий, до уха только Марианне достает, а сколько силы.
– Но раз Николас сбежал… – зашептал Барт страстно. Изо рта у него пахло козьим сыром. Неприятно! – А тебя так тянет на мальчиков в церковном одеянии… Я готов тебя осчастливить.
Ей хотелось выдавить ему глаза. Они смотрели на Мари так нагло и похотливо, будто она какая-то шлюха. Так на девственниц не смотрят точно. Значит, Барт считает, что она спала с Николасом. Но с чего он это взял?
Мама говорила, каждый думает в меру своей испорченности.
Барт так испорчен?
Или Николас болтал что-то? Сейчас Мари уже не могла с уверенностью сказать, что он был так чист и благороден, как она думала. Малодушие – и недостаток огромный человеческий, и грех большой. А Ник его продемонстрировал в полной мере.
Марианна, задумавшись, немного замешкалась. То есть не сразу дала Барту коленом в пах, иные способы физического воздействия на него она посчитала не действенными, и он воспринял ее заминку как руководство к действию. Потянулся губами, пересушенными, в мелких трещинках, к ее рту. Да еще пах свой вдавил в ее бедра. Марианна сразу встряхнулась и…
Заехала Барту по яйцам.
Он взвыл, потом выругался. Обозвал ее как-то. Она не поняла. Кажется, Барт был наполовину немцем и матерился сейчас, скорее всего, как выразился бы Александр, на языке Гете.
Слушать пустую брань Марианна не собиралась, поэтому оттолкнула парня и собралась убежать, но он схватил ее за ногу. Дернул. Она рухнула на камни. Хорошо, что куртка была толстой, а под джинсами колготки, и удар оказался относительно мягким. Марианна развернулась на спину. Той ногой, что была свободна, пнула Барта в плечо. А когда он отвалился, в грудь. Он поехал по камням вниз. Ударился о камень спиной. Но не особо сильно. То есть сознание не потерял. А что от боли скривился, то так ему и надо.
– Сука! – выкрикнул он по-английски. Чтоб Мари поняла, кем он ее считает.
Та, поднявшись, показала ему оттопыренный палец. Уж коль они так, на американский манер, оскорбляют друг друга… А то она бы по-русски сразу ему согнутую в локте руку продемонстрировала, вторую опустив на ее сгиб.
Марианна стала спускаться с такой быстротой, которой от себя не ожидала. Она не боялась Барта. Просто не хотела его видеть.
Когда добралась домой, тут же упала на кровать. И только потом кроссовки и носки скинула. Пальцы на ногах были вздутые и чуть белесые. Впечатление производили странное, если не сказать страшное. Зашла мама. Мари тут же спрятала ступни за кроссовками.
– Ты чего это обутая в комнату поперлась? – раздраженно спросила она. И тут увидела кончик большого пальца. Он предательски вылез из-за «Найка». Тон матери тут же сменился:
– Ты как дошла вообще, бедная?
– Нормально, – бодро ответила Мари.
– Сиди, я сейчас принесу таз с водой, обмоем ноги, потом мазь нанесем.
– Да заживет, мам, не переживай.
– Не переживай, – передразнила она. – А вот пальцы ампутируют, что делать будешь?
– Радоваться! Моя нога станет на три размера меньше.
– Какая же ты дура, – беззлобно ругнулась мама.
– Нет, а чего? Японским женщинам специально ноги бинтовали, чтобы пальцы атрофировались, и ножка стала, как у куколки…
– Китайским, – поправили ее. – Только тебе-то, гренадеру, зачем такая ножка?
– Маман, вы меня оскорбляете, – хмыкнула Мари. У нее пока хватало сил шутить. Но когда дошло дело до мытья ног и нанесения лекарства, она могла только стонать. Было очень больно!
Потом Мари уснула. А пробудилась от шума. Поднялась сначала на локте, затем свесила ноги с кровати, поковыляла в прихожую.
Там друг против друга стояли мама и Джакомо.
– Увози свою дочь, пока не поздно! – восклицал он.
– Я тебя не понимаю… – мама плохо говорила по-английски, она на самом деле могла не понимать его. Одно дело флиртовать до секса, мурлыкать после. Тут играют роль язык тела, жестов, интонаций… Сейчас же разговор велся на серьезную тему.
– Марианна избила одного из моих мальчиков, – проговорил Джакомо медленно, чуть не по слогам.
– Чего я сделала? – Мари вышла из-за двери.
– Ты сама знаешь.
– Я-то знаю. Но мне хотелось бы услышать, если можно так выразиться, официальную версию.
– Ты напала на Бартоломью и чуть не столкнула его с обрыва. У него сломана рука.
– Вот так просто?.. Взяла и напала?
Но Джакомо отмахнулся от нее.
– Мне все равно, что там между вами произошло, кто спровоцировал конфликт, но в свете последних событий… Ты сама понимаешь, что веры тебе нет… И во избежание разбирательства, а оно может перетечь в уголовное дело, вам лучше срочно уехать отсюда!
– Я не понимаю, о чем вы! – воскликнула мама по-русски. – Мари, что он говорит? Вернее, тараторит. Даже по-английски не может на нормальной скорости воспроизводить слова!
– Джакомо поступил благородно, – сказала ей Мари. – Решил предупредить нас, что на меня могут завести дело. И пока этого не случилось, нам нужно рвать когти.
Мама покачала головой:
– Это ж надо… Пятнадцатилетняя девчонка навела такого шороху на всю округу! – Она взяла дочь за руку. – Пойдем собираться. А этому, – кивнула она на Джакомо, – скажи, что через час нас и след простынет.
– Мам, да он в этой ситуации скорее хороший, чем плохой. Пришел, предупредил.
– Ой, дочка, я лучше знаю, какой он. Пусть катится!
И пошла собирать вещи. А Мари выпроводила Джакомо.
Дом они покинули даже раньше, чем планировала мама. И провели в аэропорту двенадцать часов. Хорошо хотя бы рейс не задержали, и они прибыли в Москву в назначенный час.
…А письмо от Николаса Марианне так и не пришло.
Глава 9
Марко сидел в монастырском дворике под раскидистым платаном. Дерево отбрасывало такую большую тень, что в ней легко прятались фонтанчик и несколько лавочек вокруг него. Если бы этот дворик был открыт для посещения, то в полуденный час Марко вряд ли нашел бы для себя место. Но вход сюда был заказан не только туристам, но и всем мирянам, включая хоровых мальчиков и даже послушников. Марко даже и не знал, что существует на территории монастыря такое дивное местечко: тихое, уютное, живописное. Сюда его провел сам аббат, только с его разрешения сюда пускали гостей, и попросил подождать.
