– Тогда почему вы переехали из столицы?
Удар ниже пояса? Да, пожалуй, именно такой Марианна хотела нанести. Ей не понравилось то, что ее пытаются учить жизни. Но она попала… не по яйцам, нет! В солнечное сплетение ударила. Боль не такая острая, зато дышать не можешь какое-то время и в себя приходишь гораздо дольше…
– Мне нужно взять у вас отпечатки пальцев, – ледяным тоном проговорил Марко.
– Зачем?
– На всякий случай.
– Держите! – Мари выпростала руки. – Мне скрывать нечего. – Ладони опустились на столешницу. – Сетчатку сканировать не желаете? Анализ ДНК получить?
– Пока нет.
– А потом я вам не дам. Без консула и адвоката. Я гражданка другого государства, подвергающаяся нападкам со стороны…
– Стоп-стоп! – не дал ей договорить Марко. – Перестаньте, пожалуйста. Если вы настаиваете на присутствии консула или адвоката, ради бога. Давайте перейдем на официальный уровень. Пока мы с вами просто беседуем. Я даже протокол не веду. Но «пальчики» ваше мне нужны. Как я уже сказал, на всякий случай.
Приспособления для дактилоскопии лежали в сейфе. Он был встроен в стену и закрыт картиной, на которой изображались горы и монастырь «Черный крест». Но пейзаж был написан неумело. Что неудивительно – работа принадлежала кисти предшественника Марко. Естественно, он не профессиональный художник. Даже не любитель. Но однажды местный служитель порядка ощутил в себе желание запечатлеть красоту земли, на которой жил, и нарисовал сей пейзаж. Вскоре умер. От рака желудка. Хотя всегда думал, что его сведут в могилу сигареты. Курил он с детства, много и часто, за две затяжки сигарету. И так через каждые пятнадцать минут.
А умер от рака желудка, который баловал. Поскольку чуть что съест не то – рези, несварение. Поэтому правильное питание: обязательный завтрак, горячий обед, легкий, богатый витаминами ужин, никакого фастфуда.
Пока Марко вспоминал своего предшественника, а заодно открывал сейф, за дверью кабинета слышались голоса. Звонкие, молодые. Мальчишки ругались. Один другого отговаривал идти в участок и, судя по всему, даже пытался применить силу и утащить приятеля из здания. Когда Марко понял это, то быстро прошагал к двери и распахнул ее.
– Вы ко мне, ребята? – спросил он у двух мальчиков в сутанах. Предыдущий аббат делал для хоровых послабление и разрешал в свободное время носить обычную, мирскую, одежду. Но Иван вновь вернул строгий «дресс-код».
– К вам! – выкрикнул один из ребят, худой, веснушчатый, и с вызовом посмотрел на товарища. Тот застонал.
– Заходите.
Мальчики прошли в кабинет. Марко выкатил из-за стола свое кресло, указал на него веснушчатому. Затем обратился к Марианне:
– Мы можем продолжить позже?
К его удивлению, она не стала ставить условий, молча кивнула, встала и ушла. На освободившийся стул Марко усадил второго паренька, черненького, пухлого, с розовыми, похожими на наливные яблочки щечками.
– Я слушаю вас, – сказал он и встал перед посетителями, опершись о стол. Больше сесть было некуда.
– Я знаю, кто убил Даниеля, – выпалил конопатый.
– Да ничего он не знает, – тут же вступил в разговор щекастый. – Только думает так…
– Так, стоп. Давайте сначала познакомимся. Я Марко. А вы?
– Васко, – представился первый.
– Иллай, – назвался второй.
– Васко, а теперь скажи мне, кого ты подозреваешь в убийстве Даниеля?
– Это сделал наш преподаватель английского.
– Мэд Дарли?
– Да.
– Да не слушайте вы его! – вскричал Иллай, вскочив со стула. – Не мог Дарлинг никого убить. Он даже муху, когда ловит, выпускает в окно.
– Дарлинг?
– Да, мы так его называем. Дорогой.
– Он ревновал Джакомо к Даниелю. Очень сильно… – И добавил веско: – А муху нет!
Марко был поражен. Эти современные дети, пусть даже воспитывающиеся при монастыре, они такие свободные в своем мышлении… восприятии мира. Если бы ему, десятилетнему, сказали, что два дяденьки занимаются сексом, он просто не поверил бы. Разве такое бывает? А эти мальчишки обсуждают любовный треугольник особей мужского пола без смущения. Даже не хихикают.
– Васко, какие у тебя основания считать Мэда убийцей? – спросил Марко.
– В ТОТ день он был сам не свой. Злой. Влепил мне двойку, хотя я нормально ответил. Я стал возмущаться, и Дарлинг оставил меня после занятий. Наказал. Когда все ушли, я сидел в классе и переводил длиннющий текст. Периодически смотрел в окно. И тут вижу, Дарлинг за Даниелем бежит и что-то ему кричит. Не слышал что, окна были закрыты, но он кричал. И лицо такое было красное-красное, у него щеки так алеют, только когда он вне себя.
– И что потом?
– Даниель ушел за ворота. Дарлинг постоял, постоял… Покурил, хотя на территории категорически это запрещено делать. А потом бегом бросился следом за Даниелем.
– Ты же не знаешь, за ним или нет, – вновь вклинился Иллай.
– За ним, – упрямо мотнул головой Васко.
– Ты просто зол на него за то, что он тебя наказал…
Марко думал так же. Но Васко не сдавался:
– Ко мне не только Дарлинг придирался. Многие. В том числе Джакомо. Он считает, что я ленюсь. Хотя я упражняюсь в вокале так же усердно, как все…
– А должен больше, – наставительно проговорил Иллай. – Потому что у тебя голос ломается.
– Я не настолько обижен на англичанина, чтобы на него наговаривать. Просто я считаю, что полиция должна располагать всеми фактами, чтобы поймать убийцу…
Марко ободряюще улыбнулся Васко.
– Ты умный парень, – проговорил он. – Но понимаешь, что твое обвинение бездоказательно? То, что Даниель и Мэд поругались, еще не говорит о том, что…
Мальчик подался вперед и, понизив голос, выдал:
– А то, что он вернулся с ссадинами и разорванной брючиной, ни о чем не говорит?
Марко посмотрел на Иллая. Тот понуро кивнул:
– Да, было такое. Но он сказал, что упал.
– Ссадина на шее и ключице, – замотал головой Васко. – Как так упасть можно? С ним кто-то боролся. Отстранял от себя вот так… – Он продемонстрировал, уперев растопыренную пятерню в вытянутую шею.
– Спасибо за информацию, проверим. – Марко был искренне благодарен парню. Не побоялся «репрессий», пришел в участок, молодец. Пусть от обиды напридумывал чего-то, все равно…
– Вы только не говорите, пожалуйста, кто вас на Дарлинга навел, – попросил Иллай. – У Васко могут быть еще большие проблемы… Ему и так достается.
– За что? – полюбопытствовал Марко.
– Нет в нем смирения, – вздохнул Иллай тяжко. – Чуть что, сразу спорить, что-то доказывать. – Он встал, протянул товарищу руку. – Пошли?
