– И что делать?
– Ну как – что. Убирать эту дрянь. Я останусь здесь и позвоню нашим. А ты давай дальше за этим красным рюкзаком. По идее, после того, что он тут натворил, сил у него даже на ходьбу не осталось, но смотри сама, как пойдет. В крайнем случае, сама знаешь, основания для задержания и депортации у нас уже есть. Не хотелось бы наяву, да еще и при свете дня Приграничным Кодексом потрясать, но если иначе никак, ничего не поделаешь, можно.
– Спать бы его сейчас уложить до ночи, – вздохнула Таня. – В нормальном, крепком месте, которое захочешь, ничем не испортишь.
– К Томке, например?
– Например. Но как его туда заманить?
– Да обыкновенно, Тихим Пешеходным заговором, ну что ты как маленькая.
– Наяву?!
– У тебя есть альтернатива? Хочешь, чтобы он до самого Заречья дошел, оставляя за собой следы вроде этого? И на холмы в таком состоянии полез?
– Типун тебе на язык.
– Вот именно. Доведешь до Томки, а там – по обстоятельствам. Если захочет пойти дальше, останавливай сама.
– Ладно, попробую, – кивнула Таня. – Кто не спрятался, я не виновата.
* * *
Ехать решил в самый последний момент и о жилье, конечно, вообще не думал. Забронировать, в любом случае, уже не успел бы; впрочем, когда ты непривередлив и не слишком скуп, можно не сомневаться: что-нибудь непременно найдется.
И действительно, гостиниц вокруг было полно, взгляд то и дело натыкался на вывески: «Hotel», «Apartments», «Bed & Breakfast», «Hostel», и снова «Hostel», и еще раз «B&B». Но шел мимо, даже не замедляя шаг. Не было сил делать какой-то выбор, входить, здороваться, вежливо спрашивать о наличии мест, брать ключ и подниматься в номер, где придется остаться наедине с собой. И с целью своей поездки. И с памятью обо всем, что ей предшествовало. То есть, конечно, память и сейчас на месте, куда от нее денешься, господи, ясно, что никуда, но пока идешь по незнакомому городу, не разбирая дороги, не вглядываясь в лица прохожих, не таращась на фасады домов, можно быть не столько человеком, сколько процессом ходьбы, мышечным усилием, скоростью, суммой шагов, бессмысленным счетчиком километров. Подумал: «А может быть, именно так сейчас и надо? Идти, не останавливаясь, сутки, двое, трое, сколько выдержу, пока не упаду?» Впрочем, нет. Дурацкая идея. От долгой ходьбы не умирают. Максимум – теряют сознание, потом попадают в больницу, приходят в себя под капельницей, и ласковая медсестра тут же заводит разговор о страховке – вот, кстати, забавно было бы, если бы случайных пациентов без страховки сразу убивали, чтобы не возиться, не тратить казенные средства, но это, конечно, утопия, капитализм капитализмом, а убить не убьют, выкручивайся сам.
Господи, что за чушь у меня в голове.
Неизвестно, сколько бы еще так шагал по городу и куда бы в итоге попал, но остановился, как вкопанный, когда буквально в полуметре от него на тротуаре взорвался – то есть, конечно, только показалось, что взорвался, на самом деле, просто упал и разбился – огромный керамический горшок с геранью, красной, как задница гамадрила, как ягода костяника, как дурацкий рюкзак.
Подумал: «Надо же, почти повезло». То есть, на самом деле, не повезло, еще один-единственный шаг, и все утряслось бы само, не надо искать гостиницу, не надо ни с кем разговаривать, и платить тоже не надо, и поворачивать ключ в замке, и помнить больше не надо, некому было бы помнить, а значит, и нечего – уже вот прямо сейчас было бы так, успей я, дурацкий дурак, сделать одним шагом больше.
Ладно, не получилось. Проехали. В смысле, пошли дальше. Второго горшка, похоже, все равно не будет. Не с моим счастьем. Хотя…
Все-таки задрал голову, посмотрел наверх, но ничего интересного там не увидел, в смысле, никаких маньяков-убийц с бойцовой геранью на крыше. Только распахнутые окна мансардного этажа, закрытые зелеными жалюзи окна третьего, белые занавески на втором и вывеска «Bed & Breakfast» над входом. Очередная гостиница. Ладно, хорошо.
Вошел туда, не раздумывая, счел падение цветочного горшка добрым знаком. Ну, то есть, строго говоря, недобрым, но если учесть, что именно недоброго и желал всем сердцем, то все-таки добрым.
Логично.
* * *
– Все получилось, – сказала Таня. – Наш красный рюкзак только что зашел к Томасу. Теперь будет спать, как миленький, пока не поймем, что с ним делать. А как там у вас с этой сорок второй степенью?
– Разбираемся, – неопределенно ответил Альгирдас.
– Удачи.
Спрятала телефон в карман. Подумала: «Все-таки нет ничего тяжелее этих дежурств наяву».
* * *
Судя по тому, что бородатый здоровяк на ресепшене предложил выбирать между комнатами с окнами на улицу и во двор, свободных номеров в гостинице было полно. Выбрал окно во двор – просто потому, что вдруг вспомнил старый кинофильм с таким названием, хороший, уютный детектив
[27]
. Взял ключ, длинный и тяжелый, безропотно принял из рук портье карту города с отмеченной красным кружочком гостиницей, вежливо поблагодарил, по скрипучей деревянной лестнице поднялся на второй этаж, вошел в крошечную комнатушку, где кое-как поместились двуспальная кровать, две тумбочки, подобие письменного стола, задвинутый под него табурет и одежный шкаф, узкий, зато высокий, до самого потолка.
Швырнул на кровать сперва рюкзак, а потом и себя. Вдруг навалилась усталость, такая сильная, словно юные ангелы-стажеры Небесной Канцелярии стащили его Книгу Жизни и переписали ближайшее прошлое, из хулиганских побуждений заменив спокойную поездку в пустом купе разгрузкой товарных вагонов. Даже мышцы ныли по-настоящему, как от непривычной тяжелой работы, а глаза закрылись самостоятельно, не дожидаясь команды сознания, которое вовсе не планировало давать себе отдых.
Ладно, спать – так спать. Времени на сон совершенно не жалко. Зачем мне теперь время.
* * *
– На кой черт он вообще сюда притащился? – вздохнула Таня. – Дома, что ли, не мог умереть?
– Ну, значит не мог, – пожал плечами Альгирдас. – Смерть – непростое дело. Никогда заранее не знаешь, что может понадобиться, когда за него возьмешься.
– Жалко его, конечно, ужасно. Что ты так на меня смотришь? Сама знаю, что так нельзя.
– Да почему же нельзя? Надо, чтобы было жалко. Некоторых. Иногда.
* * *
Спал без сновидений. Ну или забыл их прежде, чем проснулся. Или приснилось небытие, просто сон в руку, бывает и так.
Когда открыл глаза, было уже темно. Впрочем, света чужих окон оказалось вполне достаточно, чтобы добраться до выключателя, не натыкаясь то и дело на мебель. Но добравшись, передумал включать свет. Не было ничего такого, что надо как следует разглядеть – ни в этой комнате, ни во всем мире, будем честны.
