– Майк, давно не слышал твой голос, мой верный соратник. Удалось ли тебе напасть на след убийц Стивенсона?
– Господин Мак-Артур, сэр… мы делаем все возможное.
– Сомневаюсь. Есть ли хотя бы что-то, указывающее в этом деле на Светлых? Может быть, на Советы?
О всемогущая тьма, ему ведь нужен лишь casus belli, мелькнуло у Розенфельда.
– Мы перерыли все Восточное побережье. Без толку. Вдобавок профсоюзы словно взбесились. Цветные требуют равных прав. У меня странное ощущение, сэр…
– Какое?
– Иногда мне думается… возможно, Стивенсона убили не Иные, сэр.
– Интересно. Кому же еще это под силу?
– Если бы это были Светлые, мы нашли бы в Сумраке хоть какие-то следы. Ничего нет.
– Плохо. Очень плохо.
Розенфельд почувствовал непреодолимое желание провалиться сквозь землю от стыда. Всю свою жизнь, всего себя до кончиков туфель он готов был отдать, чтобы господин Мак-Артур снова поверил в него.
– Что ты делаешь в Виргинии, Майкл, скажи мне? Почему не занимаешься поисками, а заливаешь мозг виски в компании своих головорезов?
Это было сказано спокойным, даже шутливым тоном, но пламя вокруг фигурки в глубине тоннеля вспыхнуло чуть ярче, и Розенфельд понял, что близок к обмороку. Он торопливо рассказал историю с британским писателем, покаялся в потраченном зря времени и обещал на следующее утро вернуться к расследованию с утроенной энергией. Мак-Артур, к его удивлению, отнесся к истории с Каттермоулом серьезно и расспросил в подробностях обо всех обстоятельствах дела.
– У меня есть мысль, сэр, – заканчивая рассказ, добавил Майк, – я могу попробовать привлечь этого прекраснодушного болвана к работе. Все-таки у него интересный дар…
– Чепуха, – отрезал Мак-Артур, – как можно использовать дурака, способного галлюцинировать? Притом даже не Иного? Возьми любого нищеброда из Бронкса, напичкай его героином – получишь тот же эффект.
Розенфельд снова готов был провалиться со стыда – шеф был абсолютно прав. Краем глаза он увидел неподалеку бредущего через траву Каттермоула. Тот пошатнулся и едва не свалился в озеро, затем с трудом вскарабкался на берег и уселся на поросший осокой пригорок. Генри походил на лунатика.
– Майкл, мне не нравится твой настрой, – сказал мрачный голос из непредставимого далека, – ты теряешь хватку, старый соратник. Идет война, помни это. Никогда не стоит недооценивать врага.
– Слушаюсь, сэр. Больше не повторится. Вся эта ситуация…
– Дослушай меня. Я хочу, чтобы ты выяснил, кто этот человек на самом деле и почему он здесь. У меня стойкое ощущение, что он специально обратил ваше внимание на себя. Вы правильно сделали, что арестовали его…
От неожиданной похвалы Майк просиял.
– …и вы напрасно так легкомысленно к нему отнеслись.
Розенфельд снова поник.
– Подослать к нам человека, а не Иного – это оригинальный ход. Он явно должен был заинтересовать вас своими нелепыми действиями и тем следом, который какой-то неведомый Светлый оставил в его личности давным-давно. Хорошенько подумай, Майкл, где тут может быть подвох. Может быть, он должен убить тебя сегодня ночью, как убили Стивенсона. Ты не последняя фигура в нашей иерархии. Может быть, он хочет украсть у нас что-то важное для Светлых. Да, я не исключаю, может быть, все, что он говорит, – истина. Я знаю, что тебя нельзя обмануть. Но можно не лгать, а только не открывать всей правды. Эффект такой же – тебя дурачат.
– Сэр, я клянусь вам сделать все… В любом случае, когда это закончится, мы сотрем его память, прежде чем отправить домой.
– Отправить домой? Да ты совсем ум пропил, дружок.
Майк вскинул ладони:
– Прошу прощения, сэр! Не беспокойтесь. Мы во всем разберемся, а затем устраним этого парня, и дело с концом.
– Подготовь какую-нибудь правдоподобную легенду для прессы. Все-таки известный писатель… что-нибудь с алкоголем связанное – не выдержало сердце, к примеру.
– Гениальное решение, сэр.
– Я на тебя рассчитываю, Майкл. До связи.
– До скорой связи, мистер Мак-Артур. Всего наилучшего.
Портал закружился стремительным водоворотом, сжался в комочек Тьмы и исчез. Далекий цветок бледного пламени медленно увял. Розенфельд обмяк всем своим грузным телом, устало опустился в траву, сжал ладонями мокрые от пота виски.
Мало-помалу антарктический холод ушел. Лишь дрожь в пальцах напоминала о пережитом страхе.
Все кончилось. И ни капли хмеля не осталось в крови.
Где-то сонно крикнула птица. В траве шуршал ветерок. Над Майком высоко в бархатном черном небе величественно сиял мириадами огней Млечный Путь.
XI
Федеративная Республика Германия, Кельн,
12 октября 1962 года
С раннего утра над широкой свинцовой лентой Рейна растеклась полупрозрачная пелена тумана. Наползающие с севера облака принесли с собой реденький теплый дождь, похожий на слезы. Деревья по всему Кельну уже подернулись желтой дымкой, намокли; бурые опавшие листья кленов медленно плыли по черной воде прудов в городских парках. Воздух напитался осенней влагой; она оседала мельчайшими каплями на стеклах пролетающих по улицам машин, на строительных лесах реставрируемого после мировой войны готического здания Ратуши, на соломенно-желтых волосах бегущих из школы мальчишек.
Гюнтер Штайгер подумывал о покупке зонтика – но даже самый недорогой зонтик обошелся бы в несколько марок, поэтому в качестве защиты от дождя пришлось довольствоваться найденной на остановке автобуса газетой. Гюнтер накинул газету на голову, быстро оглядел улицу (нет ли автомобилей) и перебежал на другую сторону, ко входу в кафе «Кёльшхаус», украшенному светящейся разноцветной гирляндой и фанерным изображением пивной бочки. В кафе он стряхнул с газеты капли, занял столик в углу и принялся ждать Маргарет.
Деньги у него еще оставались, но Гюнтер берег каждую марку Он приехал в Кельн неделю назад, утром пятого октября, и весь день бродил по городу, заглядывая в каждое окно, припадая ухом к каждой стене, всматриваясь в лишь ему одному понятные знаки на потрескавшихся от времени камнях. Когда солнце закатилось за горную цепь Айфель, он остался на ногах и продолжал лихорадочно осматривать квартал за кварталом – благо местная полиция не отличалась такой бдительностью, как гамбургская. К вечеру шестого октября, изнуренный, обессилевший, он наконец смирился с осознанием того, что Тидрек не выпрыгнет на него из-за ближайшего угла. Пришлось искать жилье, и Гюнтер решил, что за пределами Кельна оно обойдется дешевле. Он сел на первый попавшийся поезд и вскоре оказался в городке Бергиш-Гладбах, в девяти километрах к востоку от излучины Рейна; здесь он снял под вымышленным именем номер в отеле и после недолгого отдыха снова отправился на поиски.
