Стражники ещё не успели оправиться от представления дуэта очень бедных старушек, а их взору предстало уже другое зрелище. То, что вытворяла Дуся, они не видывали и в цирке. Они даже на пару секунд остановились, раскрыв рты. Но быстро взяли себя в руки и опять ринулись в погоню.
Так беглянка и преследователи пробежали по стене почти сто метров – до башни. Тут обезьянка снова остановилась, повернулась к преследователям и изобразила новую гримасу: скосила глаза, надула щёки, большие пальцы рук приложила к ушам и растопырила остальные пальцы.
В этот момент позади артистки из башни вышел Сэр Арчибальд. Бесшумно подкравшись к Дусе на тонких задних лапах, он накинул на неё рыболовную сеть. Дуся запуталась в сети и упала.
– Прощайте, друзья! – прошептала она. – Прощай, милый Варфоломей!
Когда Зяблик услышал крики Дона Пеклоса, кота и стражи наверху, он съёжился и замер, вцепившись в верёвку. Но крики начали удаляться, пока совсем не смолкли, и мальчик опять полез дальше.
«А если меня там полковник поджидает? – думал он. – Авось нет… Да и что же – Дусю бросать? Нехорошо как-то!»
Осёл внизу топтался в нетерпении.
Наконец Зяблик добрался до зубца стены, выглянул из-за него и вздохнул с облегчением. Поблизости никого не было. Тогда мальчик стал втягивать наверх Варфоломея.
Осёл превосходно владел рифмой и гусиным пером, но верхолаз из него, с его копытами, был никудышный. К тому же Варфоломей очень боялся потерять бронзовую чернильницу – подарок известного поэта Кружкина-Пегасова, который вручил её ослу в знак признания незаурядного таланта.
Варфоломей совсем измучился, цепляясь копытами за камни, а Зяблик совсем измучился, подтягивая его наверх. Но в конце концов осёл оказался рядом с мальчиком.
Первое, что сделал Варфоломей, взобравшись на стену, – проверил, на месте ли чернильница. Второе – рухнул в изнеможении на камни.
Зяблик смотал и спрятал за пазуху верёвку, сел рядом с ослом и обнял его, чтобы хоть немного согреться.
– Похоже, Дуся попалась! – сказал мальчик.
– Несчастная!..Так надо же её спасать! – Варфоломей встрепенулся, приподнялся, но рухнул опять. – Бежим!
– Нет, не бежим. А то и мы попадёмся. Для начала спустимся в подземелье и осмотримся. В нашем случае из подземелья лучше видно.
Глава 11,
в которой Дуся отправляется в тюрьму-библиотеку, а семейство Дона Пеклоса – на ужин
– Ра-а-спутать! – приказал Дон Пеклос.
Стражники вытащили бедную обезьянку из сети.
– Привя-а-зать!
Тут все стали шарить по карманам, потому что привязывать Дусю было нечем.
– Дожил! – крякнул полковник. – Ни пут, ни цепей! Преступника привязать не могу!
– Это делает вам честь, полковник! – тут же нашёлся Сэр Арчибальд. – Вы же солдат, а не тюремщик!
Кот стащил со своей головы сплющенный цилиндр-ушанку, оторвал от него длинную завязочку, сделал петлю и накинул на шею обезьянке.
– Молодец! – Дон Пеклос хлопнул Сэра Арчибальда по плечу так, что тот присел, и намотал на руку свободный конец завязочки. – Стража! Кру-у-гом! На десять шагов вперёд марш!
Стражники дружно отошли на десять шагов и застыли спиной к начальству.
– Ну, госпожа артистка, где мальчишка и осёл? – тихо, но страшно спросил полковник.
Закрученные усы его выпрямились и задвигались на физиономии, как автомобильные дворники. Они даже счистили с щёк полковника почти засохшую смесь кондитерского крема, помидоров и икры.
Дуся вся задрожала от ужаса. И тут же пошла на третий подвиг. Наверное, когда совершаешь два подвига подряд, третий сам уже просится.
– А вот не скажу! – взвизгнула обезьянка.
– А я тогда тебя ремнём выпорю, макака! – ласково ответил Дон Пеклос.
– Порите на здоровье! Я плюшевая, мне не больно. Можете меня даже на куски разрезать – у меня и сердце тряпочное. Только тогда-то уж точно ничего не узнаете.
– М-да… – опешил Дон Пеклос. – Тогда я тебя…
Тут на стене возле башни возникла Марфа Петровна. После баталии в трапезной она умылась, причесалась, сменила платье и была неотразима. Правую руку Марфа Петровна держала за спиной.
– Мой пончик, – нежно сказала она, – мы сегодня будем ужинать или нет?
Второй раз за день провиниться перед женой полковник не посмел. Он знал, чем это грозило.
– Стража! Кру-у-гом! – скомандовал Дон Пеклос. – Десять шагов вперёд марш!
Стражники дружно исполнили приказ.
– В тюрьму макаку! В узилище! В подземелье! – опять скомандовал полковник.
Стражники не сдвинулись с места и стали переглядываться.
– Ваше превосходительство!.. – наконец робко сказал старший стражник – тот самый, с длинными усами, которому очень понравилась здоровенная бедная старушка, – звали его, кстати, Бабушкин.
Полковнику по чину не полагалось генеральское обращение «ваше превосходительство», ему полагалось только «ваше высокоблагородие». Но он ужасно любил, когда его называли, как генерала, и все это знали.
– Ваше превосходительство! – повторил старший стражник Бабушкин. – Тюрьма сломалась.
– Как это – сломалась?
– С утра потолок обвалился. Хорошо, что пустая стояла – не пришибло никого.
– Дожил! – опять крякнул полковник. – Преступника посадить некуда!
– Это опять же делает вам честь, ваше превосходительство! – сказал кот, пытаясь заглянуть за спину Марфе Петровне. – Вы солдат! Но просвещённый солдат, любящий свободу и науки…
– И искусства, – машинально добавил «его превосходительство».
– Преступницу следует посадить в вашу библиотеку, – продолжал кошачий аристократ. – Библиотека тоже в подземелье, и там тоже крысы есть…
– Вы идёте ужинать или нет? – уже с меньшей нежностью прервала кота супруга Дона Пеклоса.
– Иду, моя любовь! Так точно!.. – Дон Пеклос передал конец завязочки стражнику Бабушкину и подставил жене руку. – Макаку – в библиотеку! До нового допроса.
– Посадите её в клетку Павсикахия! – добавил Сэр Арчибальд. – А то больно шустрая.
