– Какое это имеет значение? – тут же насторожилась Анна Алексеевна, но почти сразу оттаяла и пояснила: – Письменный прибор, часы, наверное, каминные, я не разбираюсь, просто мне они очень понравились, фарфоровый сервиз в отличном состоянии, несколько хрустальных ваз. Вот, кстати, одна из них, – указала хозяйка на стоящую за ее спиной довольно большую, изящную, но вполне современную вазу из чешского хрусталя.
– Понятно. То есть ваш родственник не был коллекционером или искусствоведом? – решила все же уточнить Варя.
– Нет. Он был профессором биохимии. Или что-то в этом роде, – поправляя рыжеватые пряди стриженых волос, пояснила хозяйка. На вид ей было около сорока. С хорошей фигурой, довольно высокая, с крепкими ногами, вероятно, раньше занималась каким-нибудь спортом, типа лыж, Анна Алексеевна выглядела монументально и решительно.
– Скажите, а вы не в курсе, каким образом к вашему родственнику попала эта картина? – задала Варя следующий немаловажный вопрос. Важный не с точки зрения нахождения картины, а с точки зрения подтверждения ее подлинности.
– Не знаю. Как я уже говорила, Сергей Анатольевич был одиноким человеком, жена и дети его давно умерли, осталась подруга. – Тут Анна Алексеевна как-то неловко улыбнулась и добавила: – Точнее, невеста. Они собирались пожениться, но не успели. Это она нас разыскала и помогла с оформлением наследства.
– Сколько же лет было вашему родственнику? – с интересом спросила Варвара.
– Шестьдесят с небольшим, – пояснила Анна Алексеевна, – но он уже давно овдовел, наверное, чувствовал себя одиноко. Алла Юрьевна оказалась очень порядочной женщиной, ничего не захотела себе брать, кроме фотографий, писем и кое-каких личных мелочей покойного. Ну да, мы бы их все равно выбросили. Своего добра девать некуда, вся антресоль хламом забита, – словно извиняясь, пояснила Анна Алексеевна.
– Ясно. Скажите, а можно позвонить этой даме и выяснить, как попала к покойному эта картина?
– Простите, но я не совсем понимаю, какое это имеет отношение к ее нынешней пропаже? – сердито нахмурилась в ответ Анна Алексеевна.
Варя сообразила, что до сих пор никак не продемонстрировала рвения именно в поисках картины.
– Напрямую никакого, – тем не менее, строго нахмурив брови, ответила Варвара, – но возможны какие-то старые связи, конфликты. Когда имеешь дело с произведениями искусства такого уровня, нельзя пренебрегать никакими версиями.
Кажется, Анна Алексеевна впечатлилась, потому что предложила Варваре самой связаться с Аллой Юрьевной и охотно снабдила ее номером телефона.
– А теперь, – перешла Варя к главному, – расскажите мне о том вечере, когда Сергей Алтынский приходил к вам оценивать картину.
– Ну, рассказывать, собственно, не о чем, – пожала плечами Анна Алексеевна. – Когда мы забирали картину, Алла Юрьевна сказала, что картина ценная, подлинник. Но она тоже не искусствовед, и мы решили показать ее специалисту. Идти с ней в комиссионку было бы глупо, да и опасно, вот мы и разыскали среди знакомых Сергея Леонидовича. Платить ему за такой пустяк было неловко, – словно оправдываясь, слукавила Анна Алексеевна, на что Варя едва сдержала улыбку. Любят наши граждане сэкономить на чужой интеллектуальной собственности. – И мы решили просто накрыть стол, так, по-дружески, в знак благодарности. Но затевать большую готовку ради одного гостя нелепо, и муж пригласил к себе нескольких друзей, в тот вечер как раз футбол был, и они решили устроить импровизированный мальчишник, совместить приятное с полезным, – рассказывала Анна Алексеевна, то и дело нервно поправляя волосы. – После ужина мужчины уселись у телевизора, – она кивнула на большую плазму, – а мы с мужем, с вашим коллегой и Андреем Валентиновичем отправились в спальню. Там временно висела картина.
– Простите, а кто такой Андрей Валентинович? – встрепенулась Варя.
– Ну, это сын приятельницы моей тети. Он работает научным сотрудником в каком-то научном институте, Институте искусства, кажется, – с сомнением предположила Анна Алексеевна. – Он, конечно, хороший специалист, но, как сказала тетя, его профиль – западное искусство, кажется, семнадцатый век, – неуверенно пожав плечами, проговорила вопросительно Анна Алексеевна, словно советуясь с Варей. – К тому же он некомпетентен в вопросе цены.
– Да, конечно, – кивнула Варя, в душе уже самодовольно потирая руки. Какой из современных искусствоведов не в состоянии оценить полотно? Открыл Интернет, порылся на специализированных сайтах, кое-что сопоставил, проанализировал и – «ву а ля». Вот с определением подлинности у него могло быть больше сомнений, учитывая специализацию. Хотя тоже неизвестно. Интересно, что это за НИИ такой? Может Институт истории искусств? В любом случае сейчас не стоит демонстрировать хозяйке чрезмерный интерес к этому «тетушкиному» искусствоведу.
– Скажите, и каково было мнение этого специалиста, он был согласен с оценкой Сергея Леонидовича? – с искренним уважительным интересом поинтересовалась Варя.
– Ну, Андрей Валентинович уже видел картину накануне и тоже был уверен в том, что это подлинник. Но не представлял себе стоимости полотна, – с некоторой неестественной жеманностью, до сих пор у нее не проявлявшейся, проговорила Анна Алексеевна, вероятно, ощущая некоторый внутренний дискомфорт и от ситуации, и от темы беседы. – И тогда мы с мужем вспомнили о вашем коллеге, которого нам рекомендовали общие знакомые, Андрей Валентинович услышал наш разговор и захотел поприсутствовать, чтобы убедиться в правильности своего мнения по поводу картины. Отказать было неудобно, и мы его пригласили.
– И как я понимаю, их мнения совпали? – уточнила Варя.
– Да. Они что-то обсудили, кажется, технику мазка… или что-то в этом роде, – неуверенно проговорила хозяйка. – Я как-то не запомнила.
– Гм, а потом вы вернулись все вместе к гостям?
– Да. Сергей Леонидович немного посмотрел футбол, выпил чаю и уехал. Остальные разошлись позже, – кивнула Анна Алексеевна.
– А Андрей Валентинович ушел вместе с Сергеем? – невинно поинтересовалась Варя.
– Нет, он ушел раньше. Сразу же после осмотра картины. Он очень стеснительный, замкнутый человек. Знаете, этакий ученый-недотепа, – с легкой снисходительной улыбкой пояснила Анна Алексеевна.
«Ага, знаем мы этих тихих ученых-недотеп», – скривилась в ответ на замечание хозяйки Варя. Самый тихий недотепа, которого она знала, этакий кривой, хромой, худой, шепелявый, словно поеденный молью доцент их кафедры, с виду казавшийся не опасней обыкновенной мухи, едва не завалил ее кандидатскую. Показал такие зубищи – первобытные хищники обзавидовались бы! Так что замечание Анны Алексеевны лишь подкрепило уверенность Варвары в том, что истинный похититель ею найден.
– Скажите, Анна Алексеевна, а не могли бы вы дать мне телефон Андрея Валентиновича, очень хотелось бы получить его профессиональное заключение по картине. Сергей погиб, официального заключения с описанием или хотя бы фотографии полотна у нас нет. Нам было бы проще искать картину, знай мы некоторые живописные особенности полотна, – убедительно увещевала хозяйку Варя, надеясь заполучить телефон стеснительного искусствоведа, желательно рабочий, а еще лучше его фамилию, паспортные данные и адрес.
