Астра решила зайти с другого боку, дабы поколебать его непреклонность:
– Из официальных источников я узнала, что свидетелей происшествия не нашли…
– Их не было.
– Вот как? А если вы ошибаетесь?
Едва заметная тень пробежала по его каменному лицу.
– В любом случае искать свидетелей – не моя прерогатива. Этим занимается полиция.
Григорий Иванович пребывал в скверном расположении духа. Он звонил Глебовым, но ни муж, ни жена не брали трубку. Супруги как в воду канули. Их квартира на Остоженке опустела. Секретарша Глебова – размалеванная пигалица Юленька – вздумала дерзить. Заявила, что хозяин не поставил ее в известность, куда едет. «Господа на отдых отправились, велели не докучать!»
– Ах, ты… – чуть не вырвалось у Таврина крепкое словцо. – Как денежки и презенты получать, так с превеликим удовольствием! А как работу делать?
– Я на вас не работаю, – ехидно процедила Юленька. – Я оказываю вам услуги в виде одолжения. Кстати, ко мне тут оперативник приходил, интересовался Алексеем Дмитричем, его знакомыми. Как к нему сотрудники относились? Не было ли конфликтов между Глебовым и его женой? Про дачу какую-то расспрашивал. – Она выдержала паузу и добавила: – Но я про вас ничего не сказала.
«Мерзавка! – рассмеялся про себя Таврин. – Кукла пустоголовая. Она еще и угрожает!»
– Я-то вывернусь, а вот тебе не поздоровится, если хозяин узнает, что ты «постукиваешь». Выставят тебя на улицу с «волчьим билетом», дорогуша. Кому нужна секретарша, которой нельзя доверять?
Глаза Юленьки наполнились злыми слезами, ярко-красные губки обиженно скривились:
– Не ожидала я от вас… такой подлости…
– Ладно, не реви. Пошутил я. Так о чем тебя расспрашивали?
– Оперативник приходил, показывал фото убитой женщины. Я, ей-богу, никогда ее не видела. Так и сказала.
– Какая еще женщина?
– Не знаю… – пропищала секретарша. – Прическа странная, таких сейчас не делают… Ужас!
– При чем тут убитая женщина?
– Понятия не имею… Может, знакомая Алексея Дмитрича или его жены?
– Обо мне никому ни слова! – строго предупредил ее Таврин. – Тебе же хуже будет.
Не было ничего страшного в том, что Юленька делилась с ним информацией о Глебове – он нашел бы, как объяснить свой интерес к совладельцу «Медиуса». Мол, тот просил господина Феоктистова о большом кредите, а банкир решил проверить молодого человека на платежеспособность и благонадежность. Такое практикуется. Если Глебов станет все отрицать, – его слово будет против слова Таврина. А Феоктистов мертв.
Про то, что похотливый старикан имел виды на Магду, Григорий Иванович сообщать не собирался – у него были свои планы. Он ничего не боялся, но не мог позволить безмозглой Юленьке испортить ему игру.
Начальник службы безопасности тяжело взглянул на «журналистку». «Что она там бормочет про свидетеля? Этого только не хватало! Шантаж – дело тонкое. Лишний человек тут ни к чему… Сколько я набегался из-за госпожи Магды. Пусть и она побегает!»
– Я правильно вас понял? Есть человек, который присутствовал в тот момент, когда…
Он вспомнил ощущение чужого взгляда там, на кладбище, среди могильных памятников. Тогда он не придал этому значения. Не был готов к такому повороту событий. Смерть босса выбила его из колеи, заставила действовать спонтанно. Как водится, он кое-что выпустил из виду. Свидетеля!
– Вы не журналистка, – выпалил он, прямо глядя Астре в глаза. – Вас прислал тот, кто наблюдал за… господином Феоктистовым?
Он чуть не сказал «за Магдой Глебовой», но еще рано раскрывать карты. Пусть барышня сделает это первая.
– Нет. Я пришла по собственной инициативе.
А она не промах. Вроде бы ответила, но в ее словах не проскочило ничего лишнего.
– Приятно иметь дело с умной женщиной…
Окно кабинета выходило на восток. Солнце поднялось, хлынуло через жалюзи, придавая белым и черным краскам оранжевое сияние. Так и в жизни – зло нередко прикрыто фальшивой позолотой, а чистота добра прячется за множеством оттенков.
Астра прищурилась:
– Господин Феоктистов часто посещал Востряковское кладбище?
– Чего вы добиваетесь? – усмехнулся начальник по безопасности. – Говорите или уходите. Я занят подготовкой к похоронам и не намерен терять время попусту.
Она обдумывала каждую фразу, чтобы не выдать Глебовых.
«Неужели его не интересует свидетель? Сам он видел Магду или нет? Если сидел в машине, то вряд ли. А если находился поблизости?»
По опыту она знала, что охранники далеко не всегда слушаются своих шефов. В таком случае Таврин мог видеть женщину, с которой встречался покойный Феоктистов, но почему-то молчит. Она решила запустить пробный шар:
– Вы знакомы с Магдой Глебовой?
Все-таки эта фамилия прозвучала.
Таврин сидел спиной к окну, его лицо оставалось в тени. Он опустил ресницы, разглядывая свои руки.
– Допустим, и что? Она и есть… свидетель? Если так, вам не повезло.
– Объясните.
– Эта особа крайне неуравновешенная, я бы сказал, взбалмошная. Она не отвечает за свои поступки. Ей нельзя верить. У меня есть основания утверждать, что госпожа Магда – неврастеничка и психопатка. Она опасна.
– Какие основания?
Таврин вскинул на посетительницу жесткий взгляд:
– Вы ее адвокат?
– Разве госпожа Глебова нуждается в услугах адвоката?
Он откинул голову и рассмеялся.
– Вы жонглируете словами, как заправская циркачка. Я покорен. Ладно, убедили! Поведаю вам одну странную историю… Мой босс, господин Феоктистов, обожал прогулки на свежем воздухе. Раз или два в месяц он выезжал в Братцевский парк, бродил по дальним аллеям, любовался видом из беседки-ротонды на холме… Вы бывали в Братцеве?
– Пару раз…
– Тогда вы понимаете, о чем я говорю. В этом парке – особая атмосфера, полная отзвуков прошлого. Игорь Владимирович настолько проникся ею, что всерьез подумывал сделать взнос на реконструкцию усадьбы. Именно там, под сенью старых деревьев, он имел несчастье встретиться с госпожой Глебовой. Она сломала каблук, кажется… В общем, романтика в духе сентиментального века. Удивляюсь, как это сработало на Феоктистове?
– Флюиды, – предположила Астра. – Когда-то в усадьбе укрывались от света графиня Екатерина Строганова и бывший фаворит императрицы красавец-генерал Римский-Корсаков. Следы чужой любви размягчают даже суровые души.
– Наверное, вы правы. Откуда вам известна история Братцева?
– Я писала статью о судьбе забытых «дворянских гнезд».
