Глава 11
На следующее утро, когда Настя вышла на прогулку и брела через березовую рощу, к ее забору подъехали два автомобиля и, хотя притормозили немного, останавливаться не стали, а тут же свернули к дому Иволги. Но когда догнали девушку, остановились. Первым подъехал белый «Порше Каенн», из которого вышел Селезнев. Он поздоровался с Настей, сказал, что хочет размять ноги, потому что всю дорогу от самой Москвы из машины не выходил. Не спеша вдвоем дошли до реки. Анастасия рассказала, что работает над книгой для Джессики Стоун, но назвала это не слишком серьезным занятием, потому что текст получается пародийным, зато будущий автор воспринимает его как самую настоящую любовную историю. Игорь Егорович молчал, а когда Стрижак поинтересовалась, чем он занимался в Москве, ответил:
– Олесю хоронил, народу собралось очень много, хотя я приглашал только ее партнеров по совместной работе. Но все равно поклонников и поклонниц собралось несколько сотен, пришлось выставлять оцепление. Из Казахстана прилетела Олесина мама, рассказывала мне, какая у нее хорошая была дочка, но больше говорила о том, что ей через два года на пенсию, а средств на существование нет. А я-то знаю, что она оставила Олесю бабушке, когда девочка в восьмом классе училась, ушла к новому мужу и вообще забыла, что у нее есть дочка. Грустно все это. Вместо Руденской из Омска вызвали другую актрису – говорят, талантливая. Даже на Олесю чем-то похожа, но все равно не то. Она, вероятно, уже здесь. По крайней мере, Жора Баландин высылал за ней машину в аэропорт…
На речке шел творческий процесс. Божко будто бы пытался сдвинуть в заранее приготовленную яму валун. Валун был огромным, но почему-то раскачивался из стороны в сторону.
– Полипропилен с гранитной крошкой, – объяснил Селезнев. – Настоящим камнем Макса давно придавило бы.
С берега за происходящим наблюдала Воронина. Она сидела на расстеленном клетчатом пледе, рядом стояла корзинка с термосом и пакетом круассанов.
– От Божко уходит жена, – сказала Настя, – по слухам, к финансовому гению из бывших наших, который теперь проживает в Англии.
– Там теперь много всяких авантюристов, мошенников и просто пройдох, которые хапнули здесь и сбежали туда в надежде, что их не выдадут. Но очень скоро придется объяснять англичанам происхождение переведенных средств, и тогда эти герои станут нищими. Возвращаться им нельзя, а без капиталов они там никому не нужны. Но вообще спасибо за информацию: я проверю, хотя, мне кажется, это вряд ли Капустин. Таких совпадений не бывает.
Однако, как выяснилось к вечеру того же дня, случается всякое. Яна Божко уехала именно к Борису Ильичу Капустину, с которым уже почти год поддерживала близкие отношения. На своих страничках в социальных сетях она с восторгом описывала свою любовь к талантливому и самому умному из всех мужчин, которых когда-либо встречала. Было много снимков, где они вдвоем: на пляже, на яхте, на Бонд-стрит, на фоне Биг-Бена, Тауэра, на фоне сверкающего «Бентли» и увитого плющом загородного дома финансового гения. Капустину оказалось далеко за пятьдесят, был он лыс и суров.
Настя сама отыскала странички Яны, после чего позвонила Селезневу, но тот ответил коротко:
– Я уже в курсе.
Она решила, что он не хочет с ней разговаривать, и прервала так и не успевший начаться разговор. Но Игорь Егорович сразу же перезвонил сам.
– Простите, я сейчас проверяю другую информацию. Но если хотите немного прогуляться, я могу подойти к вашему дому через пятнадцать минут.
Настя согласилась, хотя, как ей показалось, сделала это слишком поспешно. Перевела дух и пошла одеваться к прогулке. Когда вышла за калитку, Игорь Егорович уже ждал, чуть поодаль стоял бдительный Сева, а еще дальше – парень, которого она прежде не видела. Так и пошли по дорожке. Впереди, шагах в десяти, незнакомый Насте телохранитель, а позади на таком же расстоянии – Сева.
– Мне кажется, что Капустин не имеет никакого отношения к убийству Олеси, – высказал предположение Селезнев. – Я не сомневаюсь, что он меня ненавидит, но никаких действий против меня или моих знакомых предпринимать не стал бы из-за своей трусости. А его подруга Яна Божко, очевидно, не совсем умный человек, так как уже успела поделиться своими соображениями насчет того, кто убил Олесю. По ее дурацкому, извините, мнению, к этому может быть причастен только один человек – Максим Божко, которого она не считает и никогда не считала своим мужем. Потому что истинный муж – это человек, который окружает любимую женщину заботой и вниманием, делает ей дорогие подарки, возит в карибские круизы или дает на них деньги, если сам не может поехать.
– Мне кажется, Максим любил Олесю, – вздохнула Анастасия.
– Я тоже так думаю. Но любовь к ней была страданием. Однако Божко все-таки не Карандышев, чтобы решиться на убийство.
Настя рассказала о визите следователя Гурова и о том, что сейчас разыскивают какого-то местного жителя Ершова. Селезнев выслушал очень внимательно, но, когда она замолчала, признался, что ему все это известно: Гуров звонит ему и делится новостями.
Когда возвращались к дому Стрижак, увидели идущих туда же Воронину и Макса. Света держала актера двумя руками за локоть правой руки, а в левой Божко нес пустую корзинку. Они о чем-то оживленно беседовали, а в корзинке перекатывался голубой термос.
– Видимо, придется расстаться, – с некоторым разочарованием в голосе произнес спутник Анастасии, – не хочу вас компрометировать.
– Я и так уже у всех на языке, но если вы боитесь за свою репутацию…
– Уж чему-чему, а моей репутации ничего угрожать не может, – ответил Селезнев и ускорил шаг, чтобы догнать сладкую парочку.
Ужинали вчетвером. Макс был задумчив и тих, однако от предложенной Светланой рюмки французского коньяка не отказался. Игорь Егорович составил ему компанию; впрочем, на одной рюмке все и закончилось. О Руденской не вспоминали совсем, словно боялись этого разговора.
Селезнев собрался уходить. Настя отправилась его провожать. Беседуя о чем-то не особенно значительном – о кино, о погоде, – они дошли до дома Иволги, а потом он проводил ее обратно. Телохранители Сева и Петр, естественно, следовали по пятам. В доме было тихо, так тихо, что Анастасия догадалась: Макс в комнате Ворониной.
Потом она работала почти до рассвета. Поговорила с мамой и ответила на звонок Аманды. Мама сказала, что хотела бы прилететь, потому что очень скучает по единственно родному дому, но боится встретить страшного монстра, который сломал всю ее жизнь. Кроме того, в России не было и нет свободы. В Штатах сейчас пишут, что несчастные российские граждане мечтают уехать из страны, но их не выпускают и грозят уголовным преследованием. А если эмигрировавшие прежде по каким-то причинам возвращаются, их могут никогда не выпустить. Настя смеялась, пыталась переубедить и развеселить маму, рассказывала, как ей спокойно… Но, что бы она ни делала, о чем или о ком бы ни говорила, мысли постоянно вертелись вокруг одного человека.
