Кончилось все плохо. Сдала его проститутка-метиска, умело скрывающая знание русского языка и то, что работает на полицию. Обыск на вилле ничего не дал – и это спасло. Но четыре года пришлось просидеть в тюрьме. Его не ломали, как остальных: начальство знало его возможности, и Алексей не скупился. Но все равно было больно… Было мучительно больно от того, что в то самое время, когда он парился, отбиваясь от мух и тюремных попрошаек, в России блаженствовал и процветал Селезнев.
Четыре года такой пытки, хотя впаяли десятку. Тюрьма ничего не дает человеку, кроме татуировок и спокойной уверенности в своей правоте. Отбывавший срок за убийство японец, мастер ирэдзуми, выколол на его теле кондзеу – татуировки якудзы: на спине – символ власти «рю», огромного дракона. А на руках – изображения «якши», демона ночи. Мастер, правда, посоветовал никогда не показывать свое тело членам якудза, а то будут проблемы. Алексей и не собирался.
Потом, уже в Хабаровске, в массажном салоне, его тело увидела молоденькая китайская массажистка. Он заметил страх и угодливость в ее глазах, почувствовал, как дрожат ее старательные пальцы: она работала на износ, спрашивая время от времени: «Господина довольна?» Массажистка вымоталась до изнеможения и позвала себе на смену другую, такую же нежную и дрожащую от страха. Иногда в кабинку заглядывали местные авторитеты, пригласившие его туда, заглядывали и восхищались искусством, хотя читать язык татуировок могут немногие.
Он вернулся в Россию, чтобы отомстить, приехал в родной город и даже заходил несколько раз в ресторан, некогда ему принадлежавший. Видел свою дочь и даже разговаривал с нею, не испытывая никаких чувств – вполне смазливая девица с коровьими глазами, в которых не было ничего – никаких мыслей. Он не любил дочь, не любил жену. С Ниной случайно столкнулся в аэропорту Нью-Йорка, не узнал жену издали, а то бы обошел стороной. Нина стояла с Валей Стрижак, но он сделал вид, что не знаком с обеими. Кто такая Нина, чтобы ее помнить? В мире была только одна женщина, которая стоила того, чтобы не забывать ее и любить вечно, – Иволга. Любовь – единственное счастье, которое может быть дано человеку, но он убил свое счастье собственными руками. И не мог этого простить Селезневу, из-за которого так случилось.
Он снял квартиру в Лесном, чтобы следить за своим врагом. Смотрел на него издали, украдкой, чувствуя, как ненависть смешивается в нем с радостной яростью: он прибыл вовремя – в тот самый момент, когда Селезнев полюбил снова, полюбил, вероятно, так же сильно, как любил Полину. А в этом Воронин не сомневался, потому что Игорь двигался, разговаривал, как и прежде, много лет назад… Селезнев смотрел на незнакомую Воронину девушку точно так же, как когда-то на Иволгу, предназначенную не для него. Алексея трясло от предстоящей радости события, которое он запланировал: он решил не убивать врага, а повторить то же, что уже сделал однажды: убить девушку, чтобы стереть в душе Селезнева всякие мечты о возможном счастье.
Он устроился сторожем на площадку, откуда можно было легко добраться до дома Иволги. И во вторую ночь решился. Прокрался в его двор, когда толпа гостей стала расходиться; увидел подъехавший белый «Каенн», из которого в обнимку вышла влюбленная парочка. Они прошли в полумраке в полусотне метров от него, затаившегося в тени забора… Прошли, не представляя, откуда придет ужас ночи. Тогда он зачем-то подошел к машине, двери которой оказались незапертыми, осмотрел салон… А когда открыл бардачок, понял, что лучшего времени не будет – именно в эту ночь. Подождал еще немного, проверяя, есть ли поблизости охрана. Слышал, как кто-то вышел из дома, выглянув из-за угла, увидел мужчину, который взял из беседки стоявшую под столом бутылку. Селезнев это был или нет, Воронин определить не мог, но именно этот человек, взявший бутылку, вернулся на «Каенне»…
И тогда Алексей пробрался в дом, поднялся на второй этаж, заглянул в приоткрытую дверь одной из спален и увидел обнаженную девушку, лежащую на кровати. Она лежала, утомленная вином и любовью, даже не пытаясь прикрыть свою наготу, уверенная в том, что ее тело прекрасно. Воронин вошел в комнату, она наверняка слышала его шаги, но даже не повернула головы… И тогда он выстрелил.
Потом, правда, выяснилось, что он убил какую-то актрису, но это не особенно огорчило. Селезнев был влюблен в младшую Стрижак, которую всегда можно было подкараулить… Только надо сдерживать себя, улучить момент, сделать все так, чтобы Селезнев уже никогда не смог отмазаться.
Убийцу актрисы искали. Но про сторожа вряд ли кто вспомнил. И все же следователь что-то почуял и начал копать. В новом паспорте Ершова уже красовалась фотография Воронина, паспорт был получен законно, и вряд ли кто мог искать пропавшего когда-то бомжа – спившегося матроса тюлькиного флота. Но все равно лучше было не рисковать. Алексей на некоторое время уехал из Лесного в снятую городскую квартиру. От скуки зашел в свой бывший ресторан – не для того, конечно, чтобы посмотреть на дочь, а просто чтобы лишний раз поглядеть на то, что строил для себя. И тут повезло: Светка рассказала о Капустине, который должен приехать. А проверить, в каком отеле будет забронирован номер, труда не составило.
Бориса он не планировал убивать вот так сразу. Надо было раскрутить его по полной, выжать из него все, что можно. Но потом Алексей вспомнил, как когда-то внимал советам Капустина, как смотрел ему в рот, как завидовал его связям и огромному состоянию, – и не выдержал…
Похищение Яны было задумано только для отвлечения внимания. Максим Божко, пришедший к нему в сторожку в ночь гибели Руденской, был слишком болтлив, рассказал, что дружит с олигархом, и тот пообещал подарить ему автомобиль стоимостью больше ста тысяч баксов. А потому Воронин решил, что Игорь не поскупится на миллион, чтобы выкупить жену приятеля. И не просто согласится выделить эту сумму, но и сам поедет ее отдавать. Воронин очень хорошо знал своего школьного друга: тот любил все делать сам.
Так и случилось. «Уазик» стоял в березовой роще, когда мимо пролетел белый «Каенн», потом черный внедорожник, потом автобус спецназа и, наконец, полицейская кавалькада. Воронин понял: час настал. Что будет с четырьмя придурками, которые отправились за деньгами на виадук, Алексея не интересовало. С собой он взял только одного человека, да и то на всякий случай, если в доме окажется кто-нибудь из охранников. Прихватил самого отмороженного из тех, кого нанял для этого дела. Грузин, который, по его словам, на родине был объявлен в розыск за несколько убийств, готов был стрелять, не раздумывая. Вдвоем они зашли в дом, в котором не было света, осмотрели первый этаж, поднялись на второй, но и там было пусто. Зашли в спальню хозяина, а когда вышли в темный коридор, Дато показал на одну из дверей и шепнул, что там кто-то есть… Грузин сам заглянул туда, а потом включил свет. Воронин зашел следом и понял, что удача всегда сопутствует ему. Маленькая девочка, которую он видел когда-то, уже выросла и теперь стояла перед ним, испуганная от понимания своей беззащитности и обреченности. Он хотел только завести ее в спальню Игоря, раздеть и положить в постель – так же, как лежала Руденская, – а потом выстрелить… Она стояла такая соблазнительная в своем испуге, пряча руки за спину… Кто же знал?..
