Неужели Тоби всему этому верила? Байкам старой Пилар? Нет, если честно, то нет; во всяком случае, не до конца. Скорее всего, и сама Пилар им не верила, но эти поверья ее утешали; выходило, что мертвые мертвы не до конца, что они еще живы, хотя и каким-то иным образом; конечно, эта жизнь бесцветней обычной и протекает где-то далеко, в темноте. Но оттуда они все еще могут посылать сообщения, при условии, что есть кому эти сообщения получить и расшифровать. Однажды Пилар сказала, что людям нужны такие сказки — потому что темнота, пускай даже очень темная, но со звучащими в ней голосами, лучше безмолвной пустоты.
Ближе к вечеру, когда уже отгремел гром, отряд восторгателей возвращается. Тоби видит, как они приближаются по улице, лавируя меж брошенных грузовиков и солнцекаров, подсвеченные в спину заходящим солнцем. Узнать пока никого нельзя, но она считает силуэты. Да, четыре. Никого не потеряли. Но и не нашли.
Они подходят к ограде саманного дома, и Рен с Голубянкой выбегают им навстречу в сопровождении оравы малышей-«коростелят». Аманда тоже бежит, хотя и не так быстро, как другие. Тоби идет.
— Ну нам и досталось! — начинает рассказывать Американская Лисица, еще не успев подойти. — Но по крайней мере мы добрались до аптеки.
Она раскраснелась и слегка вспотела; чумазая, торжествующая.
— Вот погодите, я вам покажу, что мы принесли!
Зеб и Черный Носорог явно измотаны; Катуро — в меньшей степени.
— Что случилось? — спрашивает Тоби у Зеба. Она не добавляет «я чуть не умерла от беспокойства». Он это и сам наверняка знает.
— Долго рассказывать. Потом. Мне нужно в душ. Что у нас плохого?
— Джимми проснулся. Он слабый. И худой.
— Отлично. Теперь мы его откормим и поставим на ноги. Лишние работники нам не помешают.
С этими словами он идет прочь, на задворки саманного дома.
Ярость пульсирующим сигналом радара пробегает по телу Тоби. Два дня отлучки, и это все, что он намерен ей сказать? Она не жена и не имеет права его пилить, но ничего не может поделать с разворачивающимися в голове картинами: Зеб с Американской Лисицей катаются в проходах заброшенной полуразграбленной аптеки, он сдирает с нее камуфляж среди бутылок кондиционера и красящего шампуня («Более тридцати восхитительных оттенков!»). Или они развлекались на другом конце, в ряду презервативов и смазки, усиливающей ощущения? А может, втиснулись за прилавок у кассы или разлеглись в отделе детских товаров, приведя себя потом в порядок влажными гигиеническими салфетками? Наверняка что-то такое. Что-то определенно произошло, иначе как объяснить этот дико самодовольный вид Американской Лисицы.
— Лак для ногтей, болеутоляющие, зубные щетки! Смотрите — пинцет! — говорит она сейчас.
— Похоже, вы всю аптеку выгребли, — замечает Голубянка.
— Там не так много и оставалось. В ней уже побывали мародеры, но их интересовали колеса.
— Продукты для ухода за волосами им, видно, были ни к чему? — спрашивает Голубянка.
— Да. И всякие девичьи секреты, этого они тоже не взяли, — Американская Лисица принимается выгружать пачки прокладок и тампонов. — Я сложила часть груза в рюкзаки к мужчинам. Они, кстати, еще нашли пиво. Маленькое чудо.
— А почему вы так долго? — спрашивает Тоби. Американская Лисица улыбается ей, но не свысока: наоборот, вид у нее нарочито дружелюбный и бесхитростный, как у подростка, загулявшего допоздна вопреки явному запрету родителей.
— Мы вроде как застряли, — объясняет Американская Лисица. — Мы собирали всякое добро, а потом, когда мы уже хотели пойти обратно, появилось стадо огромных свиней — ну этих, которые пытались делать набеги на наш огород, пока мы не пристрелили парочку. Сначала они просто рыскали где-то неподалеку, но потом, когда мы забрали все из аптеки и уже выходили, мы увидели, что они пытаются отрезать нам дорогу. Мы побежали обратно в аптеку, но витрины на фасаде были разбиты, так что они свиней не задержали бы. Нам удалось выбраться на крышу через люк в потолке на складе — свиньи не умеют лазить.
— У них был голодный вид? — спрашивает Рен.
— А как это определишь, со свиньей-то?
«Они всеядны, — думает Тоби. — Они могут съесть что угодно. Но голодные или нет, они могут убить из мести. Или чтобы навредить. Мы их ели и продолжаем есть».
— А дальше? — спрашивает Рен.
— Мы побыли на крыше, — продолжает Американская Лисица, — а потом свиньи вышли из аптеки и увидели, что мы на крыше. Они нашли ящик картофельных чипсов, выволокли его наружу и устроили себе пир, все время поглядывая на нас. Они как будто дразнили нас этими чипсами: наверное, знали, что мы голодные. Зеб велел их пересчитать — на случай, если они разобьются на группы и одна группа будет нас отвлекать, а другая устроит засаду. Потом они ушли на запад. Они не шли, а бежали трусцой, словно знали, куда им надо. Мы посмотрели, и там вдалеке что-то было. Столб дыма.
В городе постоянно возникают самопроизвольные пожары. Закорачивает электрический шнур, все еще подключенный к солнечной батарее; куча мокрой органики спонтанно возгорается; вспыхивает запас углеводной мусорнефти, нагретой солнцем. Так что в дыме ничего примечательного нет. Тоби произносит это вслух.
— Это был другой дым, — говорит Американская Лисица. — Тонкой струйкой, как от костра.
— А почему вы не перестреляли свиней? — спрашивает Голубянка.
— Зеб сказал, что это напрасный труд, потому что их слишком много. И еще мы не хотели, чтобы у нас кончились заряды для пистолета-распылителя. Зеб сказал, что надо бы пойти туда и посмотреть, но уже темнело. Так что мы остались в аптеке на ночь.
— На крыше? — спрашивает Тоби.
— На складе, — говорит Американская Лисица. — Там были ящики, и мы забаррикадировали дверь. Но ничего не случилось, кроме крыс: этих было много. Потом утром мы пошли туда, где видели костер. Зеб и Шекки решили, что это, должно быть, те больболисты.
— А вы их видели? — спрашивает Аманда.
— Мы видели остатки их костра. Догоревшие. Кругом была куча свиных следов. И еще останки нашей париковцы. Той, рыжей, с косичками. Они ее съели.
— Ой, нет, — говорит Голубянка.
— Больболисты или свиньи? — спрашивает Аманда.
— Те и другие, — отвечает Американская Лисица. — Но никаких двух человек мы не видели. Зеб сказал, что, возможно, их прогнали свиньи. Мы еще нашли мертвого поросенка, чуть подальше от костра; Зеб сказал, что его убили из пистолета-распылителя. Задняя нога у него была отрезана. Зеб говорит, что надо потом туда вернуться: свиньи скорее всего больше не будут путаться у нас под ногами, раз их детеныша убили. Так что мы можем воспользоваться этой свининой, раз она сама свалилась нам в руки. Но мы слышали этих ненормальных злобных собак, сплайсанных, так что, может быть, придется с ними драться за тушу. Настоящий зоопарк.
— В настоящем зоопарке звери сидели бы в клетках, — замечает Голубянка. — Эту овцу наверняка украли, так? Она не могла сама взять и уйти. Значит, больболисты были рядом с нами, и никто их не заметил.
