К удивлению Питера, голос у Трента был отнюдь не подавленный, а, напротив, звучал гораздо бодрее, чем в последние дни. Интересно, знает ли У.Т., подумал Питер, что новый владелец «Сент-Грегори» уже находится в отеле? Напомнив себе, что до официального перехода власти в новые руки он должен оставаться верным прежней администрации, Питер пересказал Уоррену Тренту разговор, состоявшийся накануне вечером между Кристиной, Альбертом Уэллсом и им самим. «Да, я знаю об этом, — сказал Уоррен Трент. — Вчера поздно ночью мне звонил Эмиль Дюмер из Торгово-промышленного банка: он вел переговоры за Уэллса. Почему-то они окружили это дело тайной. Но теперь игра идет в открытую».
Питер знал также, что Кэртис О'Киф и остановившаяся с ним мисс Лэш покидают «Сент-Грегори» сегодня утром. Очевидно, их пути расходились, поскольку администрация, в задачи которой входило выполнение такого рода услуг для особо важных постояльцев, заказала билет на самолет до Лос-Анджелеса для мисс Лэш, тогда как Кэртис О'Киф направлялся в Неаполь через Нью-Йорк и Рим.
— Я вижу, вы не перестаете о чем-то думать, — сказала Марша. — Как бы мне хотелось, чтобы вы хоть немного поделились со мной. Моего отца всегда тянуло на разговор за завтраком, но матери это было ни к чему. А меня вот интересует.
Питер улыбнулся. И рассказал девушке, какой предстоит ему день.
Пока они беседовали, остатки «евангелины» были убраны и на столе появилось дымящееся, аппетитно пахнущее блюдо — «сарду». Яйца, сваренные вкрутую, лежали попарно на лепестках артишока, покрытые сверху взбитым шпинатом и залитые голландским соусом. Рядом с тарелкой Питера появилось розовое вино.
— Теперь мне понятно, что вы имеете в виду, говоря, что вам предстоит очень тяжелый день, — заметила Марша.
— А мне понятно, что вы имели в виду, говоря о традиционном новоорлеанском завтраке. — Питер заметил экономку Анну, появившуюся в конце галереи. — Великолепно! — крикнул он ей и увидел, как старая женщина расплылась в улыбке.
Через некоторое время — Питер так и ахнул — появилось горячее мясное филе с грибами, поджаренный французский хлеб и мармелад.
— Сомневаюсь, что смогу это осилить… — покачав головой, сказал Питер.
— Еще будут crеpes Suzette
[11]
, — сообщила Марша, — а также cafe au lait
[12]
. Когда здесь были большие плантации, люди просто смеялись над европейскими завтраками. Они из завтрака устраивали пиршество.
— То же сделали и вы, — сказал Питер. — Причем дело не только в пиршестве. Вы сами; уроки истории, которые вы мне дали; часы, проведенные здесь с вами. Я никогда этого не забуду — никогда!
— Вы говорите так, словно прощаетесь со мной.
— Да, Марша. — Питер посмотрел ей прямо в глаза, потом улыбнулся. — Сразу после cripes suzette.
Воцарилась тишина; наконец Марша сказала:
— А я-то думала…
Питер перегнулся через стол и накрыл рукой руку Марши.
— Наверно, мы оба грезили наяву. Думаю, так оно и было. И для меня это была приятнейшая из грез.
— Но почему же только греза?
— Есть вещи, которые невозможно объяснить, — мягко ответил Питер. — И как бы человек тебе ни нравился, ты должен сделать правильный выбор, решить…
— Так, значит, мое решение не в счет?
— Марша, я должен верить своему суждению. Так будет лучше для нас обоих. — А сам подумал: верно ли? Ведь сколько раз инстинкт подводил его.
Быть может, в эти минуты он совершает ошибку, о которой будет сожалеть много лет. Как можно быть в чем-то уверенным, когда правду часто узнаешь слишком поздно?
Питер почувствовал, что Марша вот-вот расплачется.
— Извините, — сказала она глухим голосом. Потом встала и быстро ушла в глубь дома.
А Питер сидел и корил себя за излишнюю прямолинейность — ведь он мог сказать все мягче, теплее, пожалеть эту одинокую девушку. Вернется ли она? — подумал он. Прошло несколько минут, и вместо Марши на галерее появилась Анна.
— Похоже, вам придется заканчивать завтрак в одиночестве, сэр. Я думаю, мисс Марша уже не выйдет.
— А где она? — спросил Питер.
— Плачет у себя в комнате. — Анна передернула плечами. — Не в первый ведь раз. Думаю, что и не в последний. С ней всегда так, когда она не получает, чего хочет. — Она убрала тарелки из-под бифштексов. — Бен подаст остальное.
— Нет, спасибо, — покачал головой Питер. — Мне пора.
— Ну, хоть чашечку кофе выпейте.
Наливал кофе Бен, но поставила его перед Питером Анна.
— Да не переживайте вы из-за этого, сэр. Я уж постараюсь успокоить ее, когда страсти чуть поулягутся. Все дело в том, что у мисс Марши слишком много свободного времени — вот она и копается в себе. Наверное, все могло бы быть иначе, если бы ее папочка почаще оставался дома. Да только его не дождешься. Совсем нас забыл.
— Хорошо, что вы это понимаете.
Он вспомнил, что Марша рассказывала ему об Анне, как молоденькую девушку заставили выйти замуж за человека, которого она почти не знала; как они потом счастливо прожили больше сорока лет, пока муж Анны не скончался год тому назад.
— Я слышал о вашем муже, — сказал Питер. — Видимо, это был прекрасный человек.
— Мой муж?! — удивленно закудахтала экономна. — Не было у меня никакого мужа. Никогда в жизни замужем не была. Так и осталась в девицах.
Но ведь говорила же Марша: «Они жили здесь, с нами, Анна и ее муж. Он был самым добрым, самым милым человеком, какого я когда-либо встречала. И если на свете бывают идеальные пары, то их как раз можно назвать такой».
Значит, она все это придумала, чтобы убедить Питера согласиться на ее предложение.
— О боже милостивый! — продолжала кудахтать Анна. — И насочиняла же вам мисс Марша небылиц. Она у нас такая выдумщица. Все время как в театре играет, так что вы, пожалуйста, не волнуйтесь за нее.
— Понимаю, — ответил Питер не очень уверенно, тем не менее почувствовав облегчение.
Бен проводил его до дверей. Солнце уже начинало припекать, хотя часы показывали только начало десятого. Питер быстро вышел на авеню Сент-Чарльз, а там свернул в сторону отеля. Он надеялся, что прогулка поможет разогнать сонливость после обильной трапезы. Ему было искренне жаль, что не удастся больше увидеть Маршу, и немного грустно, а почему он и сам не мог понять. И когда только я научусь разбираться в женщинах, подумал Питер. Наверное, никогда.
2
Лифт номер четыре снова заработал. Неделю назад он стал капризничать, и чем дальше шло дело, тем хуже. Эти поломки и неожиданные капризы лифта начали изрядно раздражать Сая Левина, немолодого человека, который работал на нем в дневную смену.
