— Могут пострадать невинные, — быстро сказал Подметала.
— Тебя это останавливает? — поднял бровь Иннот, сделав ударение на слове «это».
— В определённой степени, — серьёзно ответил Подметала. — Правда, я скорее беспокоюсь о своей репутации невидимки, чем об их безопасности, но всё же.
— Гм… Ты ведёшь себя, как каюкер старой школы, — задумчиво проговорил Иннот. — Но я готов поклясться, что ты не из них. Хотя бы потому, что со всеми стариками я знаком лично.
— Да, я в курсе, — кивнул Подметала. — Я в Бэбилоне не так уж давно — лет семнадцать.
— Всего-то? Я думал, легенда о Подметале гораздо старше.
— Примерно вдвое, — невозмутимо ответил Подметала. — Дело в том, что я принял это прозвище и всё с ним связанное, устроив каюк его прежнему обладателю.
— Зачем? — удивился Иннот.
— Как зачем? Ради денег, конечно. Я изобрёл весьма изящный способ заполучить репутацию. Видишь ли, там, откуда я пришёл, учили многим вещам, которые даже не снились вам здесь, в Бэбилоне. Мне не составило большого труда отыскать наименее трудный путь к богатству и славе — правда, учитывая мою специализацию, славе анонимной.
— А настоящий Подметала? Он существовал на самом деле?
— О да, безусловно! И он действительно был хорош, по-настоящему хорош! Почти безупречен, я бы сказал.
— Он и правда, как говорят легенды, прикончил Бородатую Гадину?
— Да, это так.
— А вечернюю нечисть в переулке Москитов?
— Верно.
— Бродягу? — Инноту становилось всё любопытнее.
— А вот его уже я. К тому времени я уже вполне освоился в новом качестве. Да плюс ещё одна счастливая случайность… Ну, неважно. Короче говоря, я устроил каюк настоящему Подметале и взял себе его имя. А поскольку заказ на Бродягу был оплачен, то…
— Понятно. А на нас с Кашлюном ты почему открыл охоту? Мы тебе встали поперёк пути?
— Гм… Сложная история. В двух словах — да; видишь ли, для меня крайне нежелательно, чтобы кто-нибудь проявлял интерес к известному тебе дому. А кроме того… Понимаешь, я ведь и вправду очень хорош. Настолько хорош, что порой начинаю скучать, что у меня нет достойного противника.
— Ага! — понял Иннот. — А мы, значит…
— Верно! — просиял Подметала. — Знаешь, попытка устроить каюк профессионалам высокого класса — это самая захватывающая игра из всех, какие только возможны. Смертельная игра! Я считаю, таким мастерам каюкинга, как мы с тобой, просто необходимо время от времени ставить на кон свою жизнь. Без этого невозможен духовный рост!
Иннот поперхнулся коньяком.
— Духовный рост?!
— Ну, назови это саморазвитием, самосовершенствованием, — пожал плечами Подметала. — Суть одна.
— Или я чего-то не понимаю, или ты сумасшедший, — сердито произнёс Иннот. — Я, например, устраиваю каюк всяким монстрам не для какого-то там совершенствования, а потому что этим зарабатываю на жизнь. Я действительно хорош — я профессионал. Но каюкинг никогда не был для меня игрой. Это — работа!
— Но, обрабатывая очередного монстра, ты ведь испытываешь удовольствие? От собственной силы, от победы?
— Конечно, — кивнул Иннот. — Ещё и от того, кстати, что избавил мир от очередного зла.
— Добро, зло — давай не будем оперировать такими абстрактными категориями! И потом, ты ведь принял условия игры?
— А у меня что, был выбор?! Ты беспардонно наехал на меня, устроил каюк моему другу и напарнику… Кстати, если бы не он, я почти наверняка превратился бы в питательный субстрат для панцирных грибов.
— На это я и рассчитывал, по правде говоря.
— Понятное дело… Кстати, чем ты усыпил панцирники? Спиртом? — полюбопытствовал Иннот; в нём заговорил профессионал.
— Нет. Эфиром. Во-первых, с такими старыми грибами спирт не всегда срабатывает. Кроме того, эфир гораздо быстрее испаряется, особенно в жаркую погоду. Спустя пару минут после того, как я вынул корзину из гуттаперчевого мешка, они уже были на взводе.
— Значит, эфир… Оригинально, — кивнул Иннот. — Я как-то не подумал о таком методе.
— А тебе приходилось применять грибы? — полюбопытствовал Подметала.
— Не слишком часто, раза три или четыре. Как правило, я рассчитываю на свой основной метод.
— Основной? — Подметала приподнял бровь.
— О, ты скоро сам всё сможешь увидеть и прочувствовать! — Иннот скорчил зловещую физиономию.
— Да, разумеется. — Подметала опустил веки и улыбнулся.
Они помолчали.
— Ладно, вернёмся к нашим делам. Я так понимаю — поединок? Ты и я, в каком-нибудь уединённом месте, один на один?
— Совершенно верно, — Подметала склонил голову.
— И где же?
— Я бы предпочёл Верхний город, если честно, — сказал Подметала. — Меньше народу. А вообще выбирай сам.
— Так… — Иннот ненадолго задумался. — В таком случае, что ты скажешь о крышах университета? Это более чем уединённое место — от Верхнего Бэбилона его отделяет вода, от Нижнего — высота и опять же вода…
— Университет? Там целый лес шпилей и башенок… А что? Хорошее место! Даже… Даже отличное, я бы сказал! — Подметала радостно улыбнулся; светло-голубые, чуть выпуклые глаза его сверкнули. — Вот видишь, Иннот, в тебе и вправду сидит игрок, даже если ты сам не хочешь этого признать! И когда?
— Давай на закате, в тот час, когда солнце коснётся краем горизонта. Я бы, собственно, мог и сейчас, но мне надо встретить приятеля.
— Юного смоукера?
— Да. Я обманул его и прилетел раньше. Надеялся на встречу с тобой, но вместо этого пришлось схлестнуться с ведьмой.
— А, мадам Перегнида? Колоритная старушенция, ничего не скажешь, — Подметала рассмеялся. — Я так полагаю, ей уже можно заказать охапку гвоздик?
Вместо ответа Иннот выудил из кармана вставные челюсти и пощёлкал ими перед носом собеседника.
— Хо-хо! Забавно! Я-то полагал, она сойдётся в поединке с пареньком. Даже собирался стать зрителем на этом спектакле!
— Как видишь, всё сложилось немного иначе!
— Э, ладно. Кстати, Иннот: та штучка, которой владеет Хлю, небезопасна для него самого. Ты в курсе?
— Нет, — пожал плечами Иннот. — О чём ты вообще говоришь? Какая штучка?
— Неважно. — Подметала остро посмотрел на собеседника и дёрнул уголком рта, словно собираясь улыбнуться. — Итак, до вечера?
— Я буду ждать, — кивнул Иннот.
* * *
В тот час, когда Иннот в ночном ресторанчике поглощал одно за другим деликатесные блюда, спешно восстанавливая силы, захваченный пиратами круизный лайнер оказался ввергнут в безумие разбушевавшихся стихий. Сгущавшиеся весь день облака к вечеру слились в огромную, иссиня-чёрную тучу. Ночь наступила часа на три раньше обычного — страшная мгла заволокла всё вокруг. Гром рокотал непрерывно и с такой силой, что, казалось, сейчас лопнут барабанные перепонки. Вспышки молний полосовали клубящуюся тьму за бортом; струи дождя хлестали со всех сторон. Баллон .. дирижабля раскатисто гудел, резонируя, и этот звук заставлял сжиматься в судорожном инстинктивном страхе все внутренности. Даже обезьянские пираты перестали зубоскалить и попрятались на нижних палубах и в рулевой рубке, задраив люки и предоставив пленников самим себе.
