– Мераби привык маленькими кусочками есть, – объясняла она.
– У него уже выросли коренные зубы, вы помните, что он не младенец? – не понимала Нина.
– А орехи ты поставила нечищеные, чтобы он зубы сломал?
Манана с остервенением начинала колоть орехи и выкладывать горкой на тарелку.
– Он сам может расколоть орехи! – почти кричала от отчаяния Нина.
– Это потому, что ты о нем совсем не думаешь! – не отступалась свекровь. – Только о себе думаешь! А женщина сначала о мужчине должна думать, а потом о себе. Тебе что, жалко фрукты почистить? – выдавала Манана свой коронный аргумент, и Нина покорно чистила фрукты.
Если Нине понравилось мыть стекла, то свекровь, разлюбив вытирать пыль, с энтузиазмом занялась стиркой. Это ее успокаивало. Она стирала на руках, в трех тазиках – в одном замачивала белье, в другом стирала и терла, в третьем полоскала. Постирать в одном тазике было никак нельзя.
– У меня своя система! Ты хочешь мне и систему развинтить? – кричала Манана.
И тогда Нина купила стиральную машину. Удивительно, как Манане и Мераби раньше не приходило это в голову.
– Что это? – У Мананы, кажется, впервые приподнялась бровь от изумления.
– Стиральная машина, – ответила Нина, – я вам ее подарила.
– Она здесь будет стоять? – уточнила Манана, брезгливо осматривая агрегат, который Нина втиснула на кухню. И очень удачно втиснула – место как раз было для стиральной машины.
– Да, здесь, – решительно ответила Нина.
Испуг свекрови прошел быстро – стиральную машину она полюбила всем сердцем и не давала ей остыть – та работала все время, на всех режимах, безостановочно.
– Ты знаешь, я почти счастлива, – призналась Манана Нине, с любовью и восторгом глядя на стиральную машинку. – Даже не думала, что ты можешь меня порадовать.
– Вот и хорошо, – улыбнулась Нина.
При этом Манана терпеть не могла гладить. Пока не было Нины, глажку брала на себя та же девушка, что натирала паркет. Гладила она еще хуже, чем натирала пол, – оставляла стрелки на рукавах рубашек, постельное белье гладила только с одной стороны, забывая про мятые края, полотенца вообще складывала стопкой и сверху для виду прижимала утюгом. Нина попросила девушку больше не приходить и стала гладить сама. Она тоже не очень-то это любила, но послушно утюжила рубашки, полотенца, постельное белье. Все с двух сторон, тщательно. Впрочем, Манана этих усилий не оценила – она считала, что белье само появляется на полках в шкафу. Иногда свекровь подходила к гладильной доске, на которой было свалено белье для глажки, и вытаскивала из кучи полотенца или рубашки – они казались ей запыленными, впитавшими влагу и недостаточно свежими. И снова включала стиральную машинку.
Про новую машинку, естественно, узнали все соседи. И Римма стала приносить Манане белье на стирку.
– Я прачечная? – возмущалась Манана, поскольку не хотела делить свою машинку с соседкой. Но приличия требовали быть приветливой и не отказывать в помощи. – Римма опять принесла стирку! Ей, видишь ли, больше моя машинка нравится, чем своя. Говорит, пятна лучше отстирывает.
– Так скажите ей, что не хотите стирать ее белье, – посоветовала Нина.
– Прямо так и сказать? – уточнила свекровь.
– Ну да, а что такого?
Когда Римма пришла в следующий раз, Манана, не дрогнув ни одной лицевой мышцей, сказала, что ей неудобно стирать соседкино белье.
– Я не хочу больше стирать твое белье, – объявила Манана.
– Тебе что, жалко? – удивилась Римма. – Не ты же стираешь, а машинка!
Манана кивнула, решив не ссориться с соседкой из-за такой мелочи.
Но места себе не находила.
– Как мне ей сказать, чтобы принесла стиральный порошок? Это же дорого! Ты сказала, что лучше жидкий лить, а он столько стоит! Мне на неделю не хватает! Ты знаешь, я налила ополаскиватель, как будто духами белье побрызгала! И мне что – на Риммину стирку тоже ополаскиватель лить?
Манана стала придирчива к моющим средствам, заставив целый шкаф порошками для деликатной стирки, для темного белья, с отбеливателем, без отбеливателя. И порошков для Риммы ей было еще больше жаль, чем машинки.
– Так прямо и скажите, – посоветовала Нина. – Пусть с бельем принесет порошок.
– А ты не можешь?
– Нет, не могу. Это ваша стиральная машинка и ваша соседка.
В следующий раз Манана, со своей фирменной улыбкой, объявила соседке, что та должна принести порошок. Мол, у них закончился и стирать нечем.
Римма, поджала губы, обиделась и рассказала всем соседкам, что Манана стала жадной, но все же принесла пачку самого дешевого порошка, который только нашелся в ближайшем магазине.
– Давайте его выбросим, он ужасно пахнет, – предложила Нина.
– Ты что? Заверни его в целлофан и поставь в ванную, на полку под раковиной! – велела Манана.
Нина завязала порошок в две пакета и поставила. Перед приходом Риммы Манана торжественно выставляла порошок на стиральную машинку.
– Что, так долго не кончается? – удивлялась Римма.
– Он очень экономичный! – восторженно отвечала Манана. – Даже не думала, что его так мало нужно.
– Зачем вы все это придумали? – не понимала Нина.
– Как зачем? Римма обидится. Зачем нужно ее обижать просто так, лучше повода дождаться, тогда и обидеть!
Когда появлялся свободный час, Нина забегала к Шушане на кофе – пожаловаться на Манану. Подруга немедленно вызывала Ирму.
– Приходи, Нина сплетничать про Манану пришла! – звонила она соседке.
– Я складываю мусор в разные пакеты – бутылки отдельно, остальное отдельно, а она ждет, когда я из кухни выйду, и снова все в один перекладывает, – рассказывала Нина.
– Куда ты складываешь, я не поняла? – удивилась Шушана.
– В пакет, – тоже удивилась Нина. – А куда надо?
– В целлофан она складывает. Она целлофан пакетом называет, – объясняла Ирма Шушане.
– Вот! И Манана тоже не понимает! Спасибо, Ирма, я буду говорить «целлофан». Но она специально прячется, ждет, когда я уйду, и давай в мусоре ковыряться! Смотрит, что я выбросила. Каждую бумажку разглядывает. Я уже свой пакет для мусора завела, на помойку его выношу. У меня уже болезнь началась. Зачем она в моем мусоре копается? Если ей не нравится, то пусть скажет! – возмущалась Нина.
– А ты тоже спрячься! – посоветовала Шушана.
– Ты с ума сошла? Это же неприлично!
– Тебе что важнее – приличия или знать, что про тебя Манана говорит? – не выдержала Ирма. – Если ты нам все рассказываешь про нее, она про тебя тоже все рассказывает – Ляле и Маечке. Разве тебе не интересно, что она про тебя думает?
