– Я и так знаю, что она думает! – отмахнулась Нина.
Но вечером все же спряталась на балконе. Свекровь побродила по квартире и, решив, что Нина ушла, немедленно позвонила Маечке.
– Ты знаешь, что она делает? – начала возмущаться Манана. – Она сразу постель заправляет! Кто сразу постель заправляет, ты мне скажи! Где она выросла? Ее мама не научила, что постель сначала проветриться должна? Только потом заправлять можно! Двери не закрывает, мусор по целлофанам разбрасывает. И ей, видишь ли, спираль от комаров не нравится. Она ее чувствует! Никто не чувствует, только она чувствует! И все время на голову жалуется! Болит, говорит. Вот встанет утром и сразу жаловаться начинает. Как ты думаешь, что это за болезнь такая? Может, зря я ее в дом пустила? Может, болезнь эта заразная – я Мераби тоже не узнаю. Он совсем дикий стал. Уходит, и не знаю, когда вернется. Даже звонить перестал. Может, у него тоже с головой плохо?
На этих словах Нина чуть с балкона не выпала. Да она вообще еле живая ходила по утрам. А все потому, что свекровь по-прежнему зажигала антикомариную спираль. Никаких комаров уже и в помине не было, но Манана упрямо жгла спирали. Поскольку она не разрешала закрывать на ночь дверь в спальню, а требовала держать ее приоткрытой, Нина начинала задыхаться и умирать. К себе в спальню Манана дверь закрывала плотно. У Нины действительно были такие головные боли, что хоть кричи. Она просила Манану: «Не ставьте спирали. Это же вредно. Давайте поставим пластины в розетки, если вам так хочется». – «Ты с ума сошла? Хочешь, чтобы розетки на меня выпали? Если туда-сюда вставлять твои штуки, то стена рухнет».
Манана была права – розетки держались на честном слове. Нина даже феном перестала пользоваться – розетка искрила, фен дымился. «Давайте хотя бы розетки поменяем, раз вы не хотите ремонт!» – уговаривала свекровь Нина. «Тебе лишь бы все поменять, – брюзжала Манана. – Может, ты и меня, как розетку, поменяешь?»
– Она такая странная! – продолжала жаловаться свекровь подруге Маечке. – Я ей одеяло подарила. Ты помнишь, бордовое такое. Моя мама еще его покупала. И знаешь, что она сделала? Она его в пододеяльник засунула! Такую красоту – и спрятала! Говорит, не привыкла без пододеяльника спать! Говорит, какая разница, какого цвета одеяло, если его все равно заправлять нужно. Я ей говорю, что это одеяло никогда никто не заправлял – оно же бордовое, а она не понимает! Я ей говорю – лежи так, очень красиво. Мераби увидит, ему понравится. А она все равно заправила! Еще она готовить хочет! Как ты думаешь, разрешить? А если она меня отравит или Мераби? Что ты говоришь? Если отравит, то ты будешь знать, что она отравила? Хорошо. Пусть готовит. Все равно Мераби не будет ее харчо есть.
На следующий день Манана вызвала Нину «к себе», то есть в свою спальню, и слабым голосом сообщила:
– Нино, я плохо себя чувствую, ты приготовь сегодня Мераби ужин. Купи мясо. Только не бери у Гии, я ему не доверяю, возьми лучше у Дадо, он меня знает и не обманет.
Нина поехала к Дадо, для чего ей пришлось сделать огромный крюк по городу. Правда, она заскочила к Шушане, чтобы сообщить новость – Манана подпустила ее к плите, не может простить ей подаренное одеяло и считает, что Нина желает свекрови и Мераби скорой смерти.
– Не обращай внимания! – отмахнулась Шушана. – Если бы я каждый раз нервничала, когда про меня золовки говорят, я бы уже совсем нервная стала, – они тоже считают, что я Ику отравить хочу. Лучше скажи, что ты будешь готовить?
– Не знаю. А что, это важно? Харчо сварю, мясо приготовлю.
– Конечно, важно! Надо, чтобы ты Манану так поразила, чтобы она не знала, что соседкам рассказать. Надо ее так накормить, чтобы она язык проглотила хотя бы на время. Надо ей такой ужин сделать, чтобы ее на место поставить! Сейчас я Ирме позвоню.
Ирма, иди скорей, – прокричала Шушана в телефон. – Нине нужно ужин приготовить. Надо узнать, что Манана любит. Что? Нет, какая разница, что Мераби любит? Надо Манану накормить. Хорошо, позвони Римме. Только не говори, что для Нины. Так, между прочим спроси. И знаешь, позвони Ляле, ее подруге, нет, лучше ее сестре позвони. Да, которая по дяде. Пусть узнает, что Нина должна готовить. И знаешь, куда ее Манана отправила? К Дадо! Это же на другой конец ехать! Говорит, у Гии плохое мясо! Нет, это меня там не было, я бы сказала ей, какое мясо у Гии! Теперь ты понимаешь, что Нина должна ее так накормить, чтобы Манана больше вообще к плите не подходила, чтобы ей так стыдно стало, чтобы она кастрюлю в руки не могла взять!
Ирма прибежала через пять минут.
– Сестра Ляли сказала, что Манана очень любит оджахури и шу. Только домашнее шу, не из кондитерской. А Мераби любит харчо. И чтобы соленый был.
– Купи телятину, – посоветовала Шушана. – Если делать оджахури, то лучше из телятины, а то к свинине Манана точно придерется.
Нина съездила за мясом и встала к плите.
– Ты где брала это мясо? – спросила свекровь, принюхиваясь к куску.
– Как где? У Дадо, как вы и просили, – пожала плечами Нина.
– Нет, я по лицу этого мяса вижу, что ты брала его у Гии!
– Да нет же, сами спросите у Дадо, если мне не верите.
– Спрошу, – хмыкнула Манана. – Наверное, ты просто не можешь выбрать хороший кусок.
– Могу я выбрать. И я Дадо сказала, что для вас беру.
Манана вынуждена была промолчать.
Нина приготовила харчо, оджахури и напекла шу. Подала так, как любила свекровь, – в гостиной, на парадном сервизе. Сама стояла, подкладывала, бегала туда-сюда, приносила, уносила. Еще и Мераби неожиданно вернулся раньше и был приятно удивлен, что в доме непривычно пахнет и Нина стоит в любимом фартуке Мананы.
– Спасибо, очень вкусно, – сказала Манана, проглотив ложку харчо, кусочек мяса и откусив пирожное. Мераби, правда, съел все и попросил добавки. Манана гневно зыркнула на сына, но ничего не сказала. Несколько пирожных Нина отнесла Римме – это ей Шушана с Ирмой подсказали.
Римма кивнула, довольная.
– Да я сразу знала, что ты умеешь готовить! – сказала соседка. – Тетя Римма все знает и все нюхает. Хорошо мясо приготовила – я по запаху сразу поняла, что не Манана готовит. Ну что, Мераби язык проглотил?
– Не знаю, вроде бы был доволен.
– Если Мераби доволен, то Манана очень недовольна, – рассмеялась Римма.
На следующее утро Нина спряталась на балконе, чтобы подслушать, что скажет Манана про ее ужин. И действительно – свекровь даже не стала проверять, ушла Нина или нет, так ей не терпелось позвонить Маечке.
– Она не умеет отбивать мясо! Вот когда я была молодой женой, мясо била так, что сок до потолка долетал, а у нее даже плитка не испачкалась. Кто так бьет? Конечно, мясо было жестким. Я переживаю за зубы Мераби – он еле прожевал. И у него точно будет несварение желудка. А шу? Лучше бы не позорилась. Даже в кондитерской Гики лучше шу, а все знают, что Гика не умеет его готовить. Она вообще не умеет готовить. Так я тебе скажу, Гика по сравнению с Ниной – шеф-повар. Лучше один раз съесть шу от Гики и уже умереть, чем терпеть такое. Жужуна мне говорила, что она умеет готовить. Так я тебе скажу – Жужуна только языком умеет болтать. В следующий раз я ее позову, пусть она вместо меня шу ест. Бедный Мераби, такой добрый мальчик, ничего ей не сказал, все съел. У него в меня олимпийское спокойствие.
